— Это после всего-то, что случилось с Мейвис?
— Не говорите глупостей. Я друг Эрнста Тессельмана и хочу задать вам несколько вопросов.
— Все равно я вам не открою.
— Ничего, я подожду здесь, — сказал я. — Рано или поздно вам придется выйти.
— Я позвоню в полицию.
— Тогда попросите к телефону Граймса, — посоветовал я. — Мы с ним давние приятели.
Глазок закрылся, и было слышно, как она нервно расхаживает по комнате. Я стоял, гадая, станет ли она на самом деле вызывать полицию или нет, и уже был готов пожалеть о том, что вообще связался с нервной цыпочкой. Терпеть не могу психованных женщин.
Через пару минут глазок открылся снова, и все тот же зрачок уставился на меня.
— Почему вы не уходите? — спросила она.
— Мне нужно сказать вам несколько слов.
— Тогда говорите через дверь.
— Как вам угодно, — сказал я. — Я совсем непритязателен, как видите. — Я достал из внутреннего кармана пиджака ручку и блокнот. — Мне нужны имена людей, тех, с кем Мейвис была знакома. Ее друзей и недругов.
— Кто вы такой?
— Я уже сказал — друг Эрнста Тессельмана.
— А почему вы интересуетесь Мейвис?
— Я ищу того, кто убил ее.
— Того наркомана?
— Нет. Он на такое не способен.
— А кто же тогда?
— Пока не знаю.
— С чего же вы взяли, что не наркоман ее убил?
— Потому что я говорил с ним и он сказал, что он этого не делал. А наркоманы никогда не лгут, это общеизвестный факт.
— Вы разговаривали с ним?
— Именно так.
— Так кто же вы такой?
— Друг Эрнста Тессельмана.
— А почему вы ищете убийцу?
— Мистер Тессельман просил меня об этом. Еще одна неточность, но соврать было гораздо проще и быстрее, чем пускаться в длинные, хотя и правдивые объяснения.
— А ему-то какое дело до этого?
— Он любил Мейвис.
— Как бы не так, — возразила она. — Эрнст Тессельман не любил никого, кроме самого себя. И своих рыбок, — мстительно добавила она после короткой паузы.
— Почему вы так говорите?
— Хочу и говорю.
— Может быть, вы все-таки позволите мне войти? — Вежливость и терпение с психопатками. — Вы сварите кофе, а потом мы могли бы сесть, как это принято у цивилизованных людей, и поговорить о наркоманах, и о рыбках, и о Эрнсте Тессельмане, и о Мейвис Сент-Пол, и о многих других интересных вещах.
— Не смешите меня, — фыркнула девица.
— Очень надо вас смешить, — ответил я. — Я, наоборот, чрезвычайно серьезен. Я только что вскарабкался на два длинных пролета крутой лестницы, накануне ночью спать мне почти не пришлось, так что сейчас мне больше всего хочется присесть.
