Каландрилл кивнул и прошел мимо солдат, удивляясь твердой почве. Под ногами у них ничего не раскачивалось и никуда не убегало. Впереди стоял ряд складов. Казалось, Мхерут'йи был построен исключительно из желтого камня. Только доки, мол и форт были из серого камня. Низкие, с плоскими, крытыми дранкой крышами дома с закрытыми из-за постоянно дующего ветра ставнями аккуратно, словно по ниточке, выстроились вдоль правой стороны улицы. Те огни, что были видны с моря, теперь потерялись, и они даже заблудились среди складов, но вскоре вышли на площадь с чахлыми запыленными деревцами, под которыми лежали пять худых псов, не преминувших поприветствовать путников отрывистым лаем. Огни и музыка, долетавшая из близлежащих домов, подсказали им, что они вышли в квартал таверн, и те люди, что изредка встречались им на пути, были в основном матросами или рыбаками; они без всякого интереса скользили по ним взглядом, словно чужеземцы здесь были не в новинку. Патрулей нигде не видно, улицы тонули во мраке. Каландрилл и Брахт решили зайти в первую попавшуюся таверну и навести справки о гостиницах.
Таверна называлась «Русалка»; на полу в ней были рассыпаны опилки, а в воздухе стоял густой запах наркотиков, исходивший из нескольких курительных трубок и собиравшийся в небольшое облачко под низким потолком. Несколько броско одетых женщин, обвешанных чеканным золотом, бросили на них оценивающий взгляд, и Каландрилл тут же вспомнил гулящую девку, чье неудовольствие привлекло к нему впервые внимание Брахта.
Керниец тоже вспомнил о том случае, хмыкнул и пробормотал:
— На сей раз будь осторожен.
Каландрилл покраснел, но промолчал.
— Друзья, чем могу?
Хозяин был плотнее и выше эк'Джемма. Под редкими напомаженными черными волосами просвечивал крепкий череп. Он вытер руки с толстыми пальцами о желтую башку, выставляя напоказ почерневшие зубы; говорил хозяин на смеси языков, известной здесь как энвах — на нем говорили по всему побережью Узкого моря.
— Пива, — ответил ему Брахт на том же языке. — И несколько вопросов.
Хозяин кивнул и налил им две кружки темного пива. Каландрилл обратил внимание на то, что кружки были изготовлены из той же кожи, что и доспехи солдат. Он понял, что это — шкура болотного дракона.
— Промочите горло, — сказал хозяин, сдувая пену кружек. — Сезон гахина, а от него бывает жажда.
Каландрилл сообразил, что хозяин говорит о горячем сухом ветре, дувшем из пустыни Шанн. И Медиф, и Сарниум писали о том, что по весне на севере Кандахара дует сильный гахин. Он отпил глоток теплого пива.
