У кендера что-то задрожало внутри, и он пристальнее вгляделся в обгорелые пни и расщепленные стволы. Несмотря на опаливший их страшный небесный огонь, все равно было видно, какие это могучие деревья, пожалуй — самые большие из всех, что встречал Тас в своей жизни, если не считать, конечно, его визитов в…
Кендер сглотнул. Осенняя листва, курчавый дым очагов, поднимающийся над мирной долиной, озеро, голубое, как небо, и чистое, как хрусталь…
Заморгав, Тассельхоф протер глаза, стараясь освободить ресницы от влаги.
Оглянувшись, он бросил взгляд на тропу и огромный валун на вершине холма…Посмотрел кендер и на озеро, которое теперь было ясно видно за редкими стволами почерневших деревьев, и на зазубренные вершины гор на горизонте…
Нет, это была не луна, и совсем не дядюшка Пружина бывал здесь раньше.
— О Карамон!.. — в ужасе прошептал Тас.
— Что такое?! — Карамон повернулся и смерил кендера таким странным взглядом, что Тассельхоф почувствовал, как мурашки побежали по его спине не только снаружи, но и изнутри. Некоторые из них спустились даже по рукам и ногам.
— Н-ничего, — засмеялся Тас. — Это просто мое воображение. Карамон, — неожиданно для себя прибавил он. — Давай улетим отсюда, а? И поскорее! Мы же можем перенестись туда, куда нам захочется, и даже вернуться в. те времена, когда все мы были вместе и счастливы, были живы Флинт и Стурм, Рейстлин все еще носил красную мантию, а Тика… — Заткнись, Тас! — проскрипел сквозь зубы Карамон. Словно восклицательный знак в конце его слов поблизости вонзилась в глину шипящая раскаленная молния, так что даже кендер поморщился.
Горячий ветер со свистом проносился между торчащими, словно редкие гнилые зубы, пнями. Теплый и липкий дождь прекратился, грозовые облака пронеслись по небу дальше, а в сером небе загорелось бледное солнце. На горизонте, правда, тучи все еще громоздились друг на друга, становясь все чернее и чернее и дыша грозной красотой, которую еще больше оттеняли вспыхивающие между ними разноцветные молнии.
Карамон тем временем снова пошел по тропе, скрежеща зубами всякий раз, когда приходилось ступать на больную ногу. Тассельхоф, который знал теперь, что это за дорога, остался на месте, тупо глядя гиганту в спину.
Карамон обратил внимание на необычное молчание говорливого кендера. Что-то было не так, он это почувствовал и обернулся.
— Ну что еще? Идем! — раздраженно бросил он. Кендер, накручивая на указательный палец свой хохолок, отрицательно покачал головой. Карамон мрачно сверкнул глазами, и Тас неожиданно взорвался.
