Дневник Трейси Бикер | страница 5
Приемная мать не должна шлепать ребенка. Я пожаловалась Илень на тетю Пегги, но та только вздохнула: «Знаешь, Трейси, иногда ты сама напрашиваешься». Гнусная ложь. Ни разу я не просила тетю Пегги: «Тетушка, отшлепай-ка меня побольнее». А она по правде шлепала сильно, чуть пониже ягодицы, где очень чувствительное место. Тетя Пегги мне совсем не нравилась. Если бы мы жили в сказке, я бы наслала на нее страшное проклятие. Думаете, вырастила бы у нее на кончике носа громадную бородавку? Заставила бы плеваться жабами и лягушками каждый раз, как она откроет рот? Нет, есть у меня в запасе кое-что похуже. У нее из носа постоянно бы текли длиннющие сопли, сколько ни сморкайся, и она бы рыгала на всю улицу, стоило ей только заговорить. Вот это месть!
Ну и ну. Даже позлорадствовать не дают. Когда я начала писать «ЖИЗНЬ ТРЕЙСИ БИКЕР», рядом уселась Илень, наш вредный социальный работник. И как только я стала хихикать, замышляя проклятия для тети Пегги, она удивилась и спросила:
— Трейси, над чем ты смеешься?
— Не ваше дело, — сказала я.
— Трейси, как не стыдно, — ответила она и стала листать мои записи. Вообще-то читать чужие дневники некрасиво. Когда она дошла до злоключений тети Пегги, то вздохнула: — Трейси, это не дело.
— Не ваше дело, Илень, — подтвердила я.
Она снова вздохнула и принялась шевелить губами. Я знаю, она задерживает дыхание и считает до десяти. Так надо делать социальным работникам, когда они говорят с трудным ребенком. Разговаривая со мной, Илень постоянно считает.
Досчитав до десяти, Илень улыбнулась мне широкой фальшивой улыбкой. Примерно так:
— Пойми, Трейси, — принялась объяснять Илень, — ты заполняешь совершенно особый дневник. Это память, которая навсегда останется с тобой. И что же ты записываешь на память? Одни глупости и грубости.
— Я пишу о своей жизни, — возразила я, — и пока что в ней не было ничего замечательного. Чем плохи мои глупости?
Тут Илень снова вздохнула, уже сочувственно, обняла меня одной рукой и произнесла:
— Я знаю, как тяжело тебе приходилось, но ты — ты сама — замечательная. Ты прекрасно это знаешь.
Я покачала головой и попробовала высвободиться.
— Конечно, знаешь. Самая что ни на есть замечательная, — повторила Илень, не разжимая хватки.
— Раз я такая замечательная, что же никто не хочет меня удочерить? — сказала я.
— Дорогая, я знаю, как ты расстроилась, когда от тебя отказались Джули и Тед. Не переживай. Рано или поздно мы найдем для тебя самых лучших родителей.
