— Это очень трудно объяснить в деталях. Я бы сказал так — поколеблена не его вера в Господа, но в буквалистическую истину новозаветного канона, в церковные догмы, в уместности служения Иисусу на земле в свете нынешних проблем, в возможность применения Христова учения в наше время с его быстрыми переменами и прогрессирующей наукой.
— Том, то есть ты говоришь, будто тебе кажется, ты чувствуешь, что отец потерял веру в Слово, или, как минимум, утратил часть этой веры?
— Это всего лишь мои подозрения, которые я тщательно скрываю.
Ренделл был потрясен.
— Если то, что ты говоришь — правда, то это ужасно, совершенно ужасно. Получается, что всю свою жизнь он посвятил служению чему-то бесплодному, и прекрасно понимает это.
— Может статься, Стив, что сам он воспринимает это не совсем так. Но может быть и так, что твой отец не вполне понимает, не сопоставляет самого себя с подобными нелегкими чувствами. Лично я понимаю это просто — применяя мудрость традиции, твой отец пытался разрешить множащиеся проблемы человека современного, живущего в ХХ веке, обитающего в микрокосме нашего общества. Но, мало того, что сам метод не срабатывает, так все больше и больше людей начинает отворачиваться от Послания Божия. Мне кажется, что в эти последние несколько лет он был сбит с толку, смущен, в чем-то даже напуган — в конце концов, это его обескуражило и заставило сделаться упрямым. Полагаю, что доктор Оппенгеймер с его великолепной наблюдательностью в какой-то степени понял это. Вчера днем, после того, как твоего отца уже поместили в больницу, я пил с доктором кофе. Нас было только двое. Я поинтересовался, был ли удар результатом того, что преподобный взвалил на себя слишком много работы. Доктор Оппенгеймер поглядел на меня и ответил: «От переработки чаще всего случаются сердечные приступы, но не церебральные инсульты. Эти случаются от разочарованности». Нужно ли что-либо прибавлять?
Ренделл отрицательно покачал головой.
— Нет, ты и так сказал достаточно. Сейчас же меня беспокоит вот что: сможет ли мой отец выздороветь без этой своей гарантированной на всю жизнь, нерушимой твердыни слепой веры?
— Может случиться так, что выздоровление укрепит его веру. Могу повторить, устои его веры весьма сильны. Кое-какие трещины стали заметны только сейчас.
Вдали уже показалось здание «Оук Сити Ритца». Ренделл достал свою трубку, набил ее табаком, раскурил.
— Ну а ты сам, Том? Есть ли в тебе заметные трещины?
