— Сам не знаю. — Он надел шляпу. Вид у него получился довольно забавный.
Сняв дурацкую шляпу. Кэш вернул ее парню.
— Предполагалось, что вы с Изабеллой уедете в пляжный домик, — продолжала твердить Вивиан.
— Я решил, что прежде нам нужно поговорить.
Уинчо достал очередную шляпу, но Кэш бросил на него такой яростный взгляд, что молодой человек попятился.
— Знаете, кто вы? Противный америкашка! свистящим шепотом сказала она.
— В одной из этих дурацких шляп — точно.
Вивиан не удержалась и рассмеялась, отчего по телу Кэшу разлилось тепло.
— Ваша львиная грива спуталась.
— Моя что?
— Ваши прекрасные волосы. — Она протянула руку и коснулась его головы.
Ей нравятся мои волосы.
— Так-то лучше, — пробормотала Вивиан, заправляя влажный локон за ухо.
Кэш знал, что у него пунктик по поводу волос он терпеть не мог ничьих прикосновений, — поэтому на мгновение застыл неподвижно и затаил дыхание. Но прикосновение пальчиков Вивиан к его уху было приятным, более того, кровь немедленно ускорила свое течение.
Вивиан уже давно опустила руку, а кровь все набирала скорость.
— Я и чувствую себя лучше, — прошептал он.
В глазах у молодой женщины застыло испуганно-удивленное выражение, которое ему ужасно нравилось.
— Это плохо. Я не должна.., мы не должны…
— Да. — Они стояли посреди огромного рынка, и на них со всех сторон глазели. Но кровь Кэша уже вскипела, и ему ни до чего не было дела. Ему нравилось ее тело, ее лицо, ее глаза. Ему нравилось разговаривать с ней, просто быть рядом. Но больше всего ему нравился взгляд, каким смотрели на него огромные голубые глаза напротив.
Это было похоже на знак судьбы, хотя Кэш и не верил во всю эту ерунду. С другой стороны, как можно не верить, когда это происходит не с кем-нибудь, а с тобой?
— Да, плохо, — повторил он, борясь с желанием немедленно поцеловать ее, попробовать на вкус.
— Я не…
Его пальцы сомкнулись на ее запястье, и Кэш стал поглаживать его с благоговейной нежностью.
И что такого он нашел в Вивиан? Обычная привлекательная женщина, при виде которой возникают вполне определенные мысли и желания. Но никто и никогда не действовал на него так, как эта рыжеволосая Афродита.
— Я не должна была прикасаться к вам.
И он не должен был к ней прикасаться, но продолжал легонько поглаживать ее запястье там, где неровно бился пульс. Ее кожа была нежной и теплой, как он и представлял.
— Я рад, что ты это сделала. Но почему прекратила? — Он приложил ее руку к своему виску и подумал, что эта женщина действует на него как наркотик — видеть ее, быть с ней, прикасаться к ней становилось привычкой. На один бесконечный миг мир вокруг них перестал существовать.
