— Ай!
— Семейное счастье? Ты совсем свихнулся? Да муж мой — жаба, каких мало. Меня от одной мысли о нем тошнит. Я просто надеялась, что вы придете и поможете мне пережить этот день.
— Ты мне губу расквасила.
Джошуа взглянул на меня, и глаза его расширились.
— Ой-е-ёй! — протянул он и склонил голову набок, точно прислушивался к ветерку.
— Что — ой-ё-ёй?
Тут и я услышал гам спереди. На мостике собралась внушительная толпа — все орали и махали руками. Поскольку римляне давно прошли, видимо, кто-то свалился в реку, понял я.
— Ой-ёй, — снова сказал Джош и припустил к мосту.
— Извини, — пожал плечами я и, бросив Мэгги, кинулся следом.
На берегу речки (на самом деле — не глубже ручейка) мы увидели парнишку примерно нашего возраста. Волосы у него дико торчали дыбом, глаза сверкали еще более дико, а сам он стоял по пояс в воде. Под водою же он кого-то держал — и орал при этом во всю глотку:
— Ты должен покаяться и искупить вину, искупить и покаяться! Грехи твои тебя осквернили. Я очищу тебя от скверны, что таскаешь ты с собою, как кошель свой.
— Это мой троюродный, Иоанн, — сказал Джошуа.
В речке по обе стороны от Иоанна выстроились наши братья и сестры, по-прежнему связанные, но в цепи сородичей недоставало одного звена — моего брата Шемаии. Вместо него перед Иоанном кипел, бился и пускал пузыри мутный фонтан. Зеваки подбадривали Крестителя воплями, а тот удерживал Шема под водой уже с некоторым трудом.
— Мне кажется, он топит Шема.
— Не топит, а крестит, — поправил меня Джош.
— Мама, конечно, будет счастлива, когда Шем смоет с себя грехи, но если в процессе он утонет, у нас будут неприятности.
— Верно подмечено. — И Джош ступил в воду. — Иоанн! Прекращай эту бодягу!
Иоанн глянул несколько озадаченно:
— Братец Джошуа?
— Да. Иоанн, отпусти его.
— Но он согрешил, — ответил Иоанн, как будто это все объясняло.
— Я сам займусь его грехами.
— Ты думаешь, ты у нас один такой, а? Дудки. Мое рождение тоже ангел вострубил. И было предсказано, что я поведу за собой. Ты не единственный.
— Об этом мы поговорим в другой раз. Отпусти его, Иоанн. Он очистился от скверны.
Иоанн убрал руки, мой братец поплавком выскочил на поверхность, а я сбежал по склону и поскорее уволок всех подальше от реки.
— Погоди, остальные еще нечисты. На них скверна греха.
Джошуа шагнул между Крестителем и своим братом Иаковом, следующим в очереди на окунание.
— Ты ведь не скажешь об этом маме, правда?
Иакова колотило между ужасом и яростью — он пытался развязать намокший узел на шее. Ему явно хотелось отомстить старшему брату, но лишь тот мог уберечь его от Иоанна, а отказываться от защиты было немудро.
