– Ты, Кирилл Трофимович не пьешь, а вот помощник твой, думаю, может выручить земляка.
Кирилл указал на меня:
– Этот? Этот может.
– Ну, а ты, хоть капельку...
– Разве что коньяка пять граммов, – а рука уже потянулась к запретному плоду – исходящему соком куску буженины.
После ужина решили прогуляться. Была тиха украинская ночь, и роняла она неторопливо снежные хлопья. Тишь такая, что слышно шуршание снежинок. Вышли на Владимирскую горку, и тут хорошо поевшим хлопцам захотелось поиграть в снежки. Пошла веселая кутерьма, которая окончилась тем, что все трое, свалившись в кучу-малу покатились вниз. А я, подобно клуше, обороняющей цыплят, метался вокруг: не дай Бог, вывернется милиционер и задержит кандидата в члены Политбюро ЦК и двух первых секретарей обкома. Приведут в отделение, а документов ни у одного нету, надев спортивные костюмы, все оставили в особняке. Удостоверение есть только у меня, придется пойти в залог самому. Перепачканные в снегу, лохматые, веселые, шли обратно и орали – ни дать, ни взять мальчишки. В кои-то веки вырвались на свободу. А завтра опять парадные костюмы, галстуки, настороженность и аккуратность – не дай бог лишнее во с языка сорвется, может жизни стоить.
В том году мы залили на Центральной площади Минска каток. Народ валом повалил на него, да и Кирилл Трофимович, если выдавался свободный вечер, любил побегать на «хоккеях». Благо от катка до здания ЦК было метров триста, переодеться можно было в кабинете.
Бывали радости и иного толка. Однажды, сам того не желая, Кирилл Трофимович крупно подставил Никиту. Готовились к очередному совещанию передовиков сельского хозяйства Белоруссии и Прибалтики. Я получил задание готовить выступление. Кирилл Трофимович напутствовал:
– Пора нам из подполья выходить. Понимаю, что умолчать про кукурузу нельзя. Но особо не распинайся, поищи пару рекордсменов, похвали, мол, и в Белоруссии есть маяки, и надо, чтобы им подражали. Но пора восстанавливать в правах картошку, без нее животноводство не поднять. Ни нам, ни остальным прибалтам. В общем, аккуратненько, чтобы не подставиться и нужное слово сказать.
И надо такому случиться – перед самым выходом на трибуну, Никита Сергеевич обнаружил, что тезисы доклада куда-то подевались. А уже объявили, и зал аплодировал. Растерянно похлопав перед собой по столу, обратился к Мазурову:
– Готовился выступать?
– А как же…
– Дай твои тезисы, – схватив бумаги, бодро вышел на трибуну.
