Она с облегчением вздохнула, когда за ним захлопнулась дверь.
Вскоре подъехал Петр, зашел с букетом белых хризантем и, увидев ее, склоненную над эскизами, сказал:
— Совсем ты у меня забыла дом, куда это годится? Даже сегодня на работе. Даю две минуты на сборы, и поедем праздновать наш день.
Она послушно убрала бумаги в стол, надела плащ, и они вышли на улицу. Он увез ее в милое, уютное кафе на окраине города. Они сели за столик, заказали шампанское и праздничный ужин. Официант зажег на столе две свечи и удалился выполнять заказ.
— Ну, что ж! Мой первый тост, как и во все прошлые годы, за тебя. Но сначала я хочу преподнести тебе подарок. — Петр Аркадьевич вытащил из кармана маленькую коробочку и протянул жене.
— Опять сюрприз? — спросила, открывая бархатный футлярчик. — О, какая прелесть! Как красивы эти сережки с бриллиантами. Спасибо, очень нравится подарок.
Официант наполнил фужеры шампанским.
— Я рад, что он пришелся тебе по душе. Выпьем за тебя, за твою неувядающую красоту и за нашу любовь.
Они выпили, шампанское быстро ударило в голову.
— Мне кажется, — сказал Петр, — ты сегодня грустная. Скажи, о чем грустишь?
Нинель Александровна улыбнулась неотразимой улыбкой:
— Ну, что ты, дорогой! Как я могу грустить рядом с тобой? Прости за то, что забыла о нашем дне. Спасибо тебе за все. Грустить могу только о том, что годы, к сожалению, летят с неимоверной быстротой и вместе с ними от нас уходит молодость.
— Ну, уж по тебе не скажешь, что время что—то изменило в твоей красоте. Ты как неувядающая Клеопатра, я говорил тебе это не один раз. Давай выпьем еще раз за тебя и за нашу любовь.
Этот вечер был замечательным. Они вернулись домой поздно захмелевшие и возбужденные от выпитого вина. Приняв душ, сразу легли спать, и только в ушах Нинель Александровны стояли слова Князева: — Я не хочу делить тебя с твоим мужем. Ты будешь моей.
А Петр в эту ночь был ласковым и заботливым, каким она его давно не знала.
Рогожин удивился, что дома его никто не встречает. Обычно жена, Надюша, выходила навстречу, забирала пакет с продуктами, уносила на кухню. Сегодня он разделся, повесил на вешалку шарф и куртку и крикнул:
— Эй, есть здесь кто—нибудь живой?
В кухне увидел, что Надюша сидит за столом, вяжет свое бесконечное вязание и вытирает слезы.
—Что с тобой? — удивился Рогожин. Он редко видел ее плачущей.
— Привет, дорогой, извини, что не встречаю. Сижу, горем убитая, успокоиться не могу.
— А что случилось?
