— Дядя писал, что там нет ничего ценного, — разочарованно сказала она, — но я все же надеялась на что-нибудь более экзотическое.
— Почему бы тебе не вынуть все бумаги, — предложил Йен.
Лора начала складывать бумаги на стол, стараясь не нарушать порядка.
— Ты прав, на дне лежат какие-то вещицы, завернутые в холстинки. — Она раскрыла одну, увидела золотые карманные часы прекрасной работы и вскрикнула от восторга. — Я их помню! Сначала они принадлежали моему деду Кушуткину. По семейной легенде, их сделал часовщик французского короля. Помню, дядя заводил Пружинку и подносил часы мне к уху, чтобы я слушала музыку. — Лора улыбнулась воспоминаниям и сказала:
— Думаю, Петр был бы рад, если бы они попали к тебе. Возьми.
— Ты отдаешь их мне? — удивился Йен.
— Дядя писал, что ты ему как сын, которого у него не было, поэтому часы должны принадлежать тебе. А раз ты мой муж, то я в любое время смогу посмотреть на них.
— Спасибо. — Йен погладил сверкающее золото. — Полагаю, не стоит говорить, что они для меня значат.
— Не стоит. — Лора довольно улыбнулась и начала разворачивать следующую вещь. Это оказалась старинная, покрытая эмалью табакерка с нефритовой фигуркой женщины на крышке. В табакерке лежали высохшие сигары и нож для бумаги с золотой ручкой. Но самой поразительной была сплющенная ружейная пуля.
— Эти вещи мне не знакомы. Не знаю, как они у дяди очутились и что для него значили.
— Наверное, пулю когда-то вынули из тела Петра Андреевича, — сказал Йен. — Мужчины часто испытывают сентиментальные чувства к пулям, которые их чуть не убили. У меня тоже есть парочка.
— Значит, это одна из тех самых пуль, на которых мужчины так любят высекать свое имя? — с иронией спросила Лора.
Как и писал Петр, ничего ценного в его вещах не было. Но бумаги полковника могли представлять определенный интерес.
— Жаль, что я не умею читать по-русски, — вздохнул Йен. — Где-то здесь находится информация об «огне по всей Индии». Сколько времени у тебя займет просмотр бумаг?
— Боюсь, много. — Лора взяла дневник, лежавший сверху, пролистала. — По крайней мере у дяди были чернила и бумага, да и почерк тут поразборчивее, чем в тюремном дневнике. По-моему, он находился в Индии в одно время со мной, но почему-то не приехал меня навестить.
— От Дхарджистана до Бейпура очень далеко. К тому же поездка могла бы плохо для него закончиться.
— Меня всегда беспокоило, что для Англии он враг, мы с папой всегда так радовались его приездам. — Лора вздохнула, беря стопку, перевязанную вылинявшей ленточкой. — Любовные письма, как ты думаешь? Боже милостивый, да ведь это мои письма! Дядя хранил их все годы. Здесь есть и письма мамы.
