– Ладно, – сказал Темрай. – Я тебя понял и полностью с тобой согласен. То, как я себя веду, не пример для подражания и вообще не самое разумное, что можно сделать в боевой ситуации. Но так уж я все делаю, и если сейчас начну вести себя иначе, то дам своим подданным неверный сигнал. Неужели ты думаешь, что мне доставляет удовольствие каждый раз становиться мишенью для всех сумасшедших в лагере противника, желающих стать героями и покончить с войной всего одним ударом?
Тилден вскинула бровь.
– То, что тебе это не доставляет удовольствия, еще не является оправданием. Послушай, если тебя так беспокоит, что подумают люди, то почему бы одному из твоих генералов не обратиться к тебе с просьбой – разумеется, на виду у всей армии – не подвергать свою жизнь ненужному риску? Тогда ты мог бы сказать, что благодарен всем за проявленное внимание и так далее. И потом они все повернутся к тебе и скажут: нет, генерал прав, вождю нужно думать о себе и не подвергать себя опасности. Все, дело сделано, ты сам снимешь себя с крючка и выполнишь волю народа. Просто.
Просто, думал Темрай, лежа вечером в постели и глядя в потолок. Просто. Л ведь правда состоит в том, что в эти дни я умираю от страха. Порой мне кажется, что я готов бросить все и бежать куда глаза глядят от одного лишь взгляда врага. И началось это после уничтожения Перимадеи, когда я оказался противником Бардаса Лордана.
Он закрыл глаза, и перед его внутренним взором встала уже знакомая картина: полковник Бардас Лордан смотрит на него, держа меч в вытянутой руке, и его взгляд отражается в отполированном до блеска клинке. Все это было давно, а в последний раз ему сообщили, что сержант Лордан отправлен на какую-то административную работу в глубь Империи.
Вон из моей жизни, уйди навсегда, попытался сказать Темрай, но даже не произнесенные вслух слова прозвучали неубедительно.
Себя не обманешь. Я сжег Перимадею только потому, что испугался одного человека, и вот он все еще жив, все еще на свободе, а мне ничего не остается, как только ждать, когда же он придет и убьет меня.
Темрай невольно улыбнулся. Повстанцы в тылу, Империя усиливает давление на его границы, проблем столько, что есть от чего потерять сон, но он не спит лишь потому, что думает о некоем фантоме, Бардасе Лордане, думает неотступно, забывая о куда более реальных угрозах и страхах.
Самое глупое во всем этом то, что я победил, я уничтожил самый большой в мире город, и при этом напуган так, что не могу сомкнуть глаз. Не думаю, что он лежит, одолеваемый тревогой и беспокойством, и вспоминает обо мне…
