– Включая меня?
– Включая тебя, Алексий. Но ты слишком стар и некрасив, чтобы говорить тебе такое.
– О, ладно, не буду тебе больше досаждать. Спасибо за хлеб и молоко.
– Всегда пожалуйста. И ты мне не досаждаешь. Вообще-то я рад компании.
Алексий улыбнулся:
– Знаешь, мне почему-то вспомнился один из моих наставников. Это было давно, когда я еще только учился. Обычно он постоянно бормотал что-то себе под нос. Однажды меня подговорили спросить у него, в чем тут дело. Я и спросил: «Почему вы разговариваете сами с собой?» «Да потому что это единственная возможность найти разумного собеседника», — ответил он. – Хороший ответ.
Лордан покачал головой:
– Книжная мудрость. Иногда мне кажется, что вы все, люди академического склада, только тем и занимаетесь, что пытаетесь заманить друг друга в заранее приготовленные словесные ловушки. На мой взгляд, странное поведение для взрослых мужчин.
Алексий кивнул:
– Почти столь же странное, как ползать по узким, темным тоннелям. Но не совсем.
– Алексий?
– Да?
Лордан открыл глаза.
– Есть ли еще какая-то возможность выбраться отсюда? Или на этот раз я пропал?
Он уже не видел своего собеседника, но голос его слышал ясно и отчетливо.
– Не знаю. Всю свою жизнь я объяснял людям одно и то же. Я ученый, а не предсказатель. Не знаю.
– Мне кажется, – сказал Лордан, – что голос у тебя совсем другой, не такой, как у того Алексия, которого я знавал. Более молодой. И мысли тоже.
– В этом-то и преимущество воображаемого существования. Я могу быть любого возраста. Какого захочу. Мне больше всего нравилось быть сорокасемилетним.
Лордан кивнул:
– Я всегда придерживался той теории, что каждый рожден для определенного оптимального возраста, возраста предназначения, и когда мы его достигаем, то останавливаемся. Мысленно, конечно. Лично я всегда был двадцатипятилетним. В двадцать пять я был хорош.
Алексий вздохнул.
– Тебе повезло, ты нашел свой настоящий возраст тогда, когда еще осталось время насладиться им, – сказал он. – А представь, что это было бы сорок семь… боюсь, ты и не доживешь.
– Мне сорок четыре.
– Нет, тебе сорок шесть. Ты сбился со счета.
– Неужели? – Лордан пожал плечами. – Наверное, из-за того, что засиделся здесь. Теперь, полагаю, и останусь тут навсегда.
– По крайней мере твоим друзьям не придется тебя хоронить. Подумай, как им было бы тяжело.
– Верно. Только я вот надеялся, что меня не похоронят, пока я еще жив.
– Надо признать, обычно сначала умирают. Но, однако, в твоем случае, похоже, сделали исключение.
