Фермеру явно не понравились его слова, и Горгас понимал почему; сейчас земля была под паром, но поле боя представляло собой хорошую ровную полосу, которая, видимо, приносила неплохой урожай, и терять ее было слишком невыгодно. Он подавил ухмылку, представив себе, что сказал бы отец, предложи кто-нибудь похоронить несколько сотен трупов на их заднем двухакровом участке.
— Значит, договорились, — сказал Горгас. — Прямо с утра этим и займемся. От вас ничего не потребуется.
Фермер глянул на него, но ничего не сказал. Однако по глазам Горгас прочитал, что тот прикидывает, как придется откапывать две сотни могил, грузить покрытые плесенью тела в лодку и вываливать их в море. Много дней, даже недель труда, прежде чем по куску пашни можно будет пройти с плугом и бороной, когда придет пора сеять озимый ячмень. Его правда, это несправедливо.
— Я тут подумал, — сказал Горгас, — а почему бы нам не отвезти их вниз, к морю? Так было бы проще. — Фермер просиял и кивнул; молчун, сразу видно. Его жена восстановила равновесие, снова рассыпавшись в благодарностях. Горгас подавил зевок и направился в амбар.
Может, они привыкли ко всему, думал он, шагая через двор. Ферма солидная — каждый дюйм пространства использовался с определенной целью, никаких излишеств, все рационально, — но она была не похожа на те фермы, среди которых вырос он сам. Частокол из двенадцатифутовых жердей, толстые стены и массивные ворота, укрепленная башня вместо дома; как будто жизнь и без того не достаточно тяжела. Почему люди вытворяют такое друг с другом? Бессмысленный вопрос: здесь так живут. Должно быть, им так нравится.
Горгас спросил об этом у своего товарища, старшего клерка.
— Не думаю, — ответил клерк. — Просто они так привыкли, вот и все. Поразительно, можно прожить жизнь и даже ничего не заметить просто потому, что так было всегда. Наша ферма не очень отличалась от этой. Немного больше, разумеется, — быстро добавил он, — у нас была хорошая семья. Но, в сущности, то же самое: забор, с той только разницей, что наш был каменным, а кроме башни, имелась еще надстройка над воротами. Однажды, еще во времена моего прадеда, мы выдержали шестидневную осаду.
Он рассказывал об этом с гордостью; Горгас не совсем понимал почему.
— Дурацкий образ жизни, — заметил он, повалившись на охапку соломы. — Как бы то ни было, это не для меня.
— Что — земледелие или драка? — улыбнулся клерк. — Наверняка не драка, поскольку ты именно этим и занимаешься. Но ведь ты, кажется, рассказывал, что вырос на ферме?
