Однажды её мытарило в море в таком же каменном мешке. Она вырвалась оттуда с закрытыми глазами, так как маску разбило о скалы и острые осколки комариными жалами прилипли к лицу. Было то на Чёрном море, на фоне куда менее величественных декораций. Вспоминался и ещё один случай на берегу Аравийского моря, когда ей едва удалось вырваться из подводного каньона.
Оставался только один путь — через сопки.
Рассудив так и этак, Светлана решила пойти направо. Тому были свои причины. С горы она заметила там бухту с белой окантовкой пены и серой полосой песка. И вообще, ей казалось, что так будет ближе к станции. Умопомрачительно захотелось есть. К обеду она явно не поспевала, но голодного человека совершенно инстинктивно тянет к дому, даже если он знает, что ничего там не получит. Поэтому Рунова вновь выбрала самый короткий путь и, вместо того чтобы подняться прежней дорогой по заболоченному распадку, как муха на небоскрёб, полезла через седловину. Временами она совершенно распластывалась на этом обдуваемом с моря склоне, обеими руками вцепляясь в траву. Боясь, что её унесёт в океан, она старалась держаться гранитных валунов, где можно было надёжно зацепиться.
По гребню седловины уже не росли дубы. Только каменные клыки да молочные плёнки летучего тумана. Был он очень узок, этот гребень, и быстро переходил в такой же, как и подъём, крутой спуск. Зато по правую руку виднелась станция, а по левую — дубовая поросль, лиловый дым болотных трав над широкой луговиной и, очевидно, желанная песчаная бухта.
Лишь теперь Рунова решилась прибавить шагу. Спустившись по склону несколько вкось, она обошла стороной значительную часть болота.
Те тридцать-сорок метров заболоченного луга, что пришлось всё же преодолеть, в расчёт не шли. Уж что-что, а болота Светлана знала отлично. И все эти лютики, хвощи, водосборы и осоки были для неё открытой книгой. Не так уж сложно научиться выбирать путь по характеру растительности. Если хорошо знать, где что растёт, можно пройти почти любое болото. Может быть, только за исключением чарусы. Но чарус на Дальнем Востоке нет. Они встречаются лишь в средней полосе.
Продравшись сквозь последнюю заградительную полосу осоки, Светлана спустилась в совершенно пустынную бухту. Только след от чьей-то палатки, какой-то обгорелый столб и раковины от печёных мидий напоминали о том, что на земле есть люди. В море широко и лениво вливался ручей. Справа от него берег был каменистый, слева — песчаный. Вдоль линии прибоя тянулась тёмная полоса выбросов. Чего только там не было! Скрюченные ленты высохшей морской капусты, рыжие мочалки саргассов, филигранные, как купола мусульманских мавзолеев, скелеты ежей и до неузнаваемости преображённый морем хлам — следы цивилизации.
