Наверное, больше всего он любил университет за эти уединённые аллеи. В дальних поездках ему прежде всего вспоминались дорожки в траве, качающиеся под ветром бутоны алых и жёлтых тюльпанов и радуга, которая вечно дрожала в ликующих струях, с треском рвущихся из бронзовых мундштуков. На ступеньках щебетали студенточки в легких блузках. В бассейнах, где сквозь фонтанную рябь ослепительно блестела брошенная туристами мелочь, беспечно барахтались пацаны, оглашая жизнерадостными воплями горячий, стеклянистыми слоями перетекающий воздух. Дремали над газетами пенсионеры.
Пусть совсем рядом чадил расплавленный асфальт и потоки машин жгли горючее у светофоров, но здесь нежно дышала сирень, навевая ощущение праздника и покоя.
Круговорот жизни. Обманчивый и вечно юный прилив…
Предзащитные заботы не позволяли, как ни жаль, прохлаждаться. На сей раз душа была абсолютно глуха к соблазнам и прелестям мира.
Предъявив вахтёрше порядком истрёпанное временное удостоверение, Владимир торопливо пробежался по книжным киоскам, затерянным среди мраморных колонн и пилонов. Шестого номера журнала “Нефтехимия” со своей статьёй он так и не обнаружил. По-видимому, задерживался тираж. Название статьи, впрочем, уже значилось и в списке опубликованных работ, и в подготовленной для печати рукописи реферата.
Лифта пришлось дожидаться довольно долго. Когда же наконец после бесконечных метаний светового квадратика по указателю этажей двери разъехались, Орлов столкнулся с Анастасией Михайловной Лебедевой. Лифт, разумеется, ушёл вверх без него.
— Ну-ка, ну-ка, дайте на вас посмотреть! — Лебедева радушно протянула руку. — Наслышана о ваших успехах. Как же! — Мило улыбаясь, отчего обозначились ямочки на щёках, она увлекла аспиранта в сторонку.
— Да какие там успехи, — небрежно отмахнулся Володя, не скрывая удовольствия. — Просто, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, выхожу на последнюю прямую… Между прочим, рассчитываю на ваш отзыв, Анастасия Михайловна. — Он благонравно потупился. — Так что позвольте прислать реферат.
— Присылайте, присылайте, — певуче протянула она, всё с той же шутливо-оживлённой улыбкой поправив заколки в уложенной короной косе. — Хоть вы и коварный изменщик, отзыв я вам, так уж и быть, напишу.
— Почему же обязательно изменщик? — попытался подыграть он. — А если человек мучается?
— Человек, может, и мучается, но это не повод для исчезновения. Вы подумали над моим предложением?
— Ещё как!
— И решили тишком переметнуться к Герберову?
