– Козловский и Дрисколл. И снято наверняка у Акведука.
Тоцци побарабанил пальцем по фотографии.
– Они оба были тогда на нелегальном положении, держали склад где-то на Лонг-Айленде. Их легендой была мелкая спекуляция и поиски настоящего дела. Я смутно припоминаю это, потому что Козловский явился ко мне продемонстрировать эту дурацкую бородку, которую нарочно отпустил. Хотел узнать, сильно ли он теперь смахивает на итальянца.
– И что ты ему сказал?
– Я сказал, что выглядит он нормально, но изо рта у него несет так, что все сразу догадываются, что перед ними еврей.
Тоцци рассмеялся, но как-то фальшиво.
Гиббонс вгляделся в лица агентов на снимке.
– Эти парни были на нелегальном положении, а кому-то стало известно, кто они на самом деле. – Он покачал головой. – Скверно.
– Даже не представляешь, насколько скверно.
Тоцци потянулся к конверту и достал оттуда исписанный от руки листок. Гиббонс сразу же узнал его размашистый почерк.
– Здесь имена ребят, которых я нашел на этих фотографиях. Тридцать восемь человек. И кого мы сейчас недосчитываемся?
Гиббонс быстро проглядел перечень имен, затем начал читать его медленней и осмысленней. К какому открытию подводит его Тоцци? Он нахмурился и покачал головой.
– Если все эти снимки сделаны зимой и ранней весной восемьдесят четвертого, то недосчитываемся мы троих.
Троих. У Гиббонса перехватило дыхание. Ну конечно же. Ландо, Блэни и Новик. Господи Боже...
Он потер затылок и мрачно уставился на Тоцци, а в животе опять забурлило. Ландо, Блэни, Новик – эти трое вряд ли были даже знакомы друг с другом, но их имена теперь оказались связаны воедино и произносились всегда на одном дыхании и с одинаковым трепетом. И когда называли эти три имени, агенты ФБР сглатывали слюну и с волнением вспоминали о женах и детях. Все, конечно, знали эту историю, но тем агентам, которые служили одновременно с этими тремя, не дано было забыть ее никогда. Она оставалась для них чудовищным напоминанием о риске, с которым связана их работа.
Сначала это показалось просто какой-то отвратительной головоломкой, не затрагивающей Бюро напрямую. Где-то на лужайке, в густой траве, за начальной школой в Стэмфлорде, штат Коннектикут, нашли три тела. Три трупа мужского пола. Без голов. Это было в конце сентября 1984 года.
Затем, пару дней спустя, в последнее воскресенье месяца, почтовый служащий на машине объезжал почтовые ящики, расставленные вдоль дороги возле Ван-Кортлэнд-парка в Бронксе. Дело было утром, и движение по дороге было оживленное. На земле под одним из почтовых ящиков он нашел большую коробку со смятыми и надорванными углами, как будто кто-то пытался расплющить ее, но не сумел. Он поднял коробку, подумав о том, что чертову штуковину наверняка надо будет кому-нибудь вернуть. Она оказалась тяжелой, фунтов тридцать, а то и все сорок, и он был уверен, что за почтовые расходы в данном случае недоплачено. Однако, втащив коробку в джип, он увидел тридцать двадцатицентовых марок на правой стороне коробки. Они были наклеены неровными рядами, с изображением американского флага на марках, – отправитель явно не церемонился. Обратного адреса на было. Однако адрес получателя был аккуратно выведен печатными буквами. Отправитель воспользовался черной шариковой ручкой. Адрес гласил:
