В углу на веревках висело красное знамя с золотыми письменами. Мор и Брань протянули к нему магические щупальца и не обнаружили никакой волшбы.
— Он не волшебный, — сказал Мор. Рамштайнт рассмеялся, подошел к знамени:
— Он не проявляет своей силы. Похоже, барон Николас Могучий знал нечто ценное, позволяющее штандарту раскрыться. Мои люди сейчас изучают этот вопрос. Я связался по своим каналам со знакомыми в Вальденрайхе. Они собирают сведения о свойствах моего артефакта.
— Как же он к вам попал?
— Его принес потешный чудачок, кстати, из Дриттенкенихрайха. Хотел продать. Мои ребята скрутили его, а вещь передали мне. — Король погладил мягкий бархат. — На штандарте было несколько дырочек, я велел их заштопать самыми дорогими нитками… Ну, разве не прелесть?
Рамштайнт причмокнул пухлыми губами.
— Великолепная вещь, бесспорно, — включилась в беседу Брань. — Вы знаете имя продавца?
— О, это местная знаменитость! Похотливая жертва мести колдуна. Некий Шлюпфриг.
— Шлюпфриг?! — одновременно воскликнули маги-убийцы.
— Ну да. Я так и сказал.
— За ним и гнались Николас с Паулем! Где он? С ним можно поговорить?
— Для друзей ничего не жаль, — царственно произнес Рамштайнт. — Правда, прошлой ночью поганец сбежал. Но мои люди уже работают над его поимкой. Будьте гостями этого дворца, день-два — и он ваш.
Король преступников отлично понимал: услуга, оказанная столь нужным людям, в будущем окупится с лихвой.
Мop и Брань были измотаны ранами и беспрерывными скачками. Они с радостью вверили себя расчетливому гостеприимству хозяина Пикельбурга.
— Спасибо, Рамштайнт! — сказал Мор. — Маленькое пожелание. Мы лишь Морген и Брунхильда.
— Знаю и высоко ценю ваши методы, — церемонно ответил король.
Вскоре в мраморном особняке истинного владыки государства погасли огни. В древнем парке воцарилась тишина.
Легли спать и гости Красной Шапочки.
Она уложила пирожки в три высокие корзины, задула лучину и устроилась на полу.
Утром прикатила столичная карета. Чопорный усатый дядька отсчитал Красной Шапочке десять талеров, кучер и мальчонка-слуга загрузили корзины.
— Любезный, — обратился к дядьке Лавочкин. — Не возьмете ли попутчика?
— К чему утомлять королевских лошадей? — высокомерно спросил усатый.
— Я думаю, пять талеров компенсируют их усталость…
— А я считаю, никак не меньше восьми.
— Вон та каурая лошадка шепчет, мол, довольно и шести, — продолжил торг Коля.
— С учетом того, что это конь, можно сойтись на семи.
— По рукам!
