Инсилай еще долго уговаривал маман на любовь, но она проявила завидную стойкость в блюдении моей, а заодно и своей нравственности, и от любви отказалась. Единственное, чего добился Илечка от своего Котеночка, так это туманного обещания отправить меня после школы в гости к Фьорелле, и тогда может быть…
Потом мамаша занялась обедом, а Инсилай сперва, как сыч, сидел в гостиной с какими-то журналами и кальяном, а потом, как неприкаянный, болтался по дому. Я все боялась, что он заглянет в чулан, но, слава богу, пронесло. От обеденных ароматов у меня слюнки потекли, и я смела все свои продовольственные запасы. И вообще, пора вылезать отсюда, нужно только момент выбрать, чтоб никто здесь не болтался, а то придется долго объяснять, что это я в чулане забыла. Очень кстати Инсилай собрался в ванну, и маман подалась в спальню за полотенцем. Тут-то я из засады и выпорхнула. Повезло мне не до конца, в коридоре я столкнулась с Инсилаем. На мое счастье, он так замечтался о любви, что не сообразил, что я иду из кухни, а не от входной двери. Чтоб ты утонул, изменщик коварный! Через минуту послышался шум воды. Я чинно прошла к себе в комнату, бросила портфель и отправилась на встречу с маман. Есть только один шанс получить записку о моих мнимых болезнях, воспользоваться тем, что она меня не разбудила — раз, два — мечтает выставить меня из дома сегодня вечером. Я заявилась на кухню.
— Привет, — маман была сама любезность, — как в школе?
— Не знаю, — честно сказала я.
— Как это не знаю, — всполошилась она, — ты что, в школе не была? Что еще за фокусы?
— Понимаешь, — я попыталась принять вид расстроенный, даже удрученный, — ты меня не разбудила, и я проспала. Целых два урока. Я к тебе заглянула, но ты так сладко спала, что я тебя будить не стала, чтобы ты мне записку написала. А без записки я побоялась.
— И где же ты шлялась полдня, боязливая моя, — поинтересовалась маман.
— Гуляла, — вздохнула я и тут же заныла, — мам, так вкусно пахнет. Давай я сначала поем, а потом ты меня будешь ругать.
Сработало. Если я хочу есть, ругань всегда отменяется. Маман сделала сердитое лицо и поставила передо мной тарелку с борщом.
— Мам, — набив полный рот, продолжала я, — а можно я после обеда к Фью пойду?
— Ну ты нахалка, — возмутилась маман, — а уроки? Мало того, что школу прогуливаешь, еще и от уроков хочешь смыться.
— Так я и пойду за уроками, — заныла я, — откуда ж я узнаю, что задано. — Что-то она не жаждет меня из дома выставлять. Может, ей плевать на Инсилая, и нужен он ей только, чтобы этой ее Маше-Варваре насолить? Тогда я, пожалуй, погорячилась, вытащив его зеркало, может, у меня еще есть шансы.
