Она молча взяла мыло.
– У тебя здесь так чудесно, – снова поднатужился я. – Такой прелестный уголок.
– Хорошая водичка, – сказала она. – Потри мне спину.
Черт побери, если она не желает со мной разговаривать, и не надо. Потру ей спину. Что я и сделал. Потом то, это, еще что-то. Она каждый раз твердила: “М-мм, хорошая водичка”.
В конце концов вода сделалась холодной, и тут меня осенило, что я сыт по горло всем этим: и нахальным коридорным, и парением над безднами, и попытками вести под душем ничего не значащий светский разговор.
– Малышка, давай-ка лучше выбираться из этой тесной квартиры, – сказал я.
Что мы и сделали. Она повела меня в спальню, и мы даже дошли до кровати. Правда, с трудом.
Маленькая акробатка была потрясающа. Когда она плясала в ресторане, я, можно сказать, ничего не заметил. То была лишь разминка перед игрой, а это уже был чемпионат.
Сзади меня было раскрытое окно, в котором в любой момент могла появиться зловещая физиономия и изрешетить меня пулями. Пускай хоть целая дюжина физиономий с гранатометами – плевать я хотел. Похоже, меня это теперь не касалось. Все это осталось где-то там, в прошлом. Хотя я всем своим существом остро, как никогда раньше, ощущал скоротечность нашей жизни.
Шло время, полное необычных ощущений, поколебавших мою веру в законы возможного. По правде говоря, и вероятного тоже. Наконец стало тихо и покойно, как в могиле. И я решил, что это, быть может, смерть.
– Шелл? – через какое-то время подала голос Мария.
– А, ты здесь.
– Шелл, – повторила она.
– Да?
– Встань и зажги свет.
– Легко сказать “встань и зажги свет”. Господи, встань и зажги свет. Ты полагаешь, я способен на это? У меня такое ощущение, будто я вывихнул все тело.
– Шелл.
– Да?
– Ты знаешь, что я из себя представляю?
– Да. Ты шпионка от синдиката. Ты вывела меня из строя. Теперь они захватят весь мир.
– Ну, в этом я не разбираюсь. Я хотела сказать, что я теперь представляю из себя развалину. И это твоя заслуга. Я ни за что не смогу встать и зажечь свет.
– Ну и черт с ним. Зачем нам свет? Пускай всегда будет темно и приятно.
– Шелл.
– Да?
– Спокойной ночи, Шелл.
– Спокойной ночи, Мария.
Больше мы ничего не сказали друг другу. Засыпая, я думал о том, что завтра Мария Кармен вряд ли будет в состоянии выступать.
