Уэнтик с интересом изучал ее.
На снимке было здание тюрьмы. Его сделали с той стороны, где сейчас стоял вертолет. В каждой сторожевой будке был часовой, но без оружия. Все будки венчались флагом. Перед тюрьмой, словно для парада, выстроились люди в форме. Их строй представлял собой правильный квадрат. Перед ними на возвышении стоял мужчина в форме, явно высокого звания; по бокам от него – адъютанты.
В предыдущие посещения этого кабинета фотографии на стене не было. Эстаурд должно быть прятал ее от него и теперь Уэнтик догадывался почему.
Снятая сцена очень напоминала ту, что он застал в момент своего появления в тюрьме, когда Эстаурд пытался муштровать людей, не подозревая, что за ним наблюдают. Несмотря на испытанное замешательство, которое внесло свой вклад в поспешное подчинение этому человеку, он понимал, что обрати он тогда внимание на это слабое место Эстаурда, допросов вообще могло не быть.
Внезапно Эстаурд нарушил ход его раздумий:
– Я сожалею об этом.
– Вы уже извинялись.
– Я помню. Но мне действительно жаль. В этом не было смысла.
Уэнтик обернулся, чтобы взглянуть на стоявшего у него за спиной мужчину. Тот глазел на голую стену.
– Чем вы руководствовались?
– У меня нет уверенности, – ответил Эстаурд. – Я полагал, что это должно снова сработать.
– Дознание?
– Да.
– Это не срабатывало и раньше.
Эстаурд быстро повернулся к нему.
– О нет, срабатывало.
Уэнтик занялся жарким и задумался. Чтобы добиться прогресса, ему надо знать мотивацию поведения Эстаурда получше. Он доел все дочиста и отодвинул в сторону бумажную тарелку.
– Я готов, – сказал он.
Эстаурд обошел вокруг стола и включил настольную лампу. Уэнтик вдруг догадался, что этот человек не мыслит себя без каких-нибудь приспособлений, словно центром всех его телодвижений должен быть конкретный предмет, где бы он ни находился. Отними его, и он становится беспомощным.
Свет лампы освещал теперь большую часть стола. Эстаурд сел, на его лице играли отсветы блестящей крышки стола, придавая ему очень необычное выражение.
– Что вы хотите знать?
– Все, – ответил Уэнтик, – во всех деталях.
– Я сам многого не знаю, – сказал Эстаурд голосом, в котором явно сквозил предостерегающий намек на невозможность говорить обо всем.
– Понимаю. Но мне хотелось бы знать все, что известно вам.
– Хорошо.
Уэнтик поднял левую руку и начал загибать пальцы.
– Во-первых, я хочу знать, на кого вы работаете. Во-вторых, зачем я оказался здесь и чьей властью. В третьих, что это за место и когда мы уберемся отсюда.
