В несколько рядов вокруг Дома правительства встали машины, грейдеры, тракторы, бетоновозы, лесовозы, другие разные «возы»…
Не выстроились, а именно встали, сгрудились, окружили плотным кольцом, прикрыв собой беззащитные стены и входы нынешнего главного дома.
Машины сейчас похожи на людей, в них видна отчаянная решимость противостоять насилию. И даже танкам.
— Да что для танков такая защита? Раздавят!
— Пусть давят. Пусть.
— А тогда зачем?
— А зачем люди встают?
— А что им люди? Видели — по телевизору, как девушку… там в Вильнюсе?
— Что же они? Звери?
— Они военные… Приказ отдадут, и все.
Такие вот разговоры на улице.
Писатель Ион Друцэ приводит разговор с командующим округом Федором Кузьминым.
— Ну, что это за преграда! — сказал тот. — Сельскохозяйственная техника.
— Но народ… Который жжет костры? Они как?
— Они да. Они — противник, — сказал командующий.
Сознался не только в том, что народ, вставший на их пути, им страшен, но, назвав противником, и в том, что ему, то есть, народу, объявлена война.
— Ты служил в армии? — спросил Леня.
— Конечно. И, кстати, это было как раз здесь, в Риге.
— Вот как! Не в танковых?
— Я служил в авиации… Но во время праздников мы стояли здесь на площади, заслоном, для порядка.
— И был порядок?
— Да. Порядок был.
— Но… Не при помощи автоматов?
— Нет, нет, — успокоил я его.
Мы и вправду не были тогда вооружены. Может быть, я еще расскажу и об этом.
— Сорок три года я прожил тут в Риге, — сказал Леонид, он пишет книги об еврейских гетто, которые были под Ригой. И войну, и насилие он знает из первых рук. — Я люблю этот город, — продолжает он. — Но никогда я такой Риги не видел… Мне тяжело смотреть…
Толпится народ, но любопытствующих мало. Больше тех, кто вышел защищаться: пикеты, дежурные, гражданская самооборона, правда, без оружия. У некоторых транзисторы, приемнички, слушают трансляцию из этого же Дома, где вторую ночь заседает правительство.
На машинах листовки, призывы, плакаты.
На многих карикатурах Горбачев.
На одной из них дядя Сэм — в традиционных полосатых штанах и цилиндре — подкармли-вает птенца, высунувшего свой клювик из гнездышка. Насытившийся птенец встает во весь рост и оказывается выше кормящего дядюшки, и это уже не птенец, а двуглавый орел, грозно расправляющий свои когтистые лапы во все стороны. Словом, та самая советская империя.
На улицы вынесены чай и кофе, их предлагают рабочим, но зазывают и нас, по-русски, как-то догадавшись, что мы не латыши.
