По-видимому, мысли Мариетты и Виргилия шли в одном направлении, поскольку она обернулась к нему и прошептала:
— Преступник изображен на полотне, надо попытаться раскрыть его. Ради Атики, не заслужившей смерти. Ради Тициана, который все же на свой лад, но заявил о случившемся. Да, нужно искать.
Решимость Мариетты подхлестнула Виргилия. Не только маэстро перед смертью, но и девушка, которая была ему дорога, просили его докопаться до истины. Даже если ему это и не удастся, у него появится возможность быть рядом с ней.
Ради предстоящих счастливых мгновений он не колебался ни минуты. Тут как раз к его ногам подкатился брошенный Пальмой комок бумаги.
— Копировать ангелов, написанных самим маэстро, — для меня раз плюнуть, — бубнил он себе под нос. — А надо бы вовсе отвернуться от «Дожа Гримани перед Верой», чтобы не видеть этих путти с крылышками. Они-то мне и мешают! — Пальма встал и размашистым шагом направился к двери. — Лучше уж вдохновляться прекрасным лицом. Я тут захватил один портрет, сделанный Тицианом с самой прекрасной из Негретти.
Оказывается, придя, он оставил у двери небольшое полотно размером шестьдесят пять на пятьдесят сантиметров. Прижав его лицевой стороной к животу, он встал перед молодыми людьми, а затем театральным жестом повернул к зрителям.
— Небо! Она похожа на… — вырвалось у Виргилия. Персиковая кожа, проникновенный взгляд, прямой нос,
губы словно маки и фиалка на груди, особенно эта фиалка — все в изображенной на полотне девушке напоминало Виргилию одну флорентийку, в которую он был влюблен четыре года назад. Однако в отличие от тициановской модели с ее пшеничными волосами у возлюбленной Виргилия были иссиня-черные волосы. Но во всем остальном «самая прекрасная из Негретти» весьма напоминала загадочную и чарующую…
— Виолетта! — прошептал Виргилий.
— Виоланта! — поправил его Пальма. — Это дочь моего двоюродного дедушки. Портрет написан в 1515 году.
Виоланта? 1515 год? Виргилию показалось, что перед ним призрак, вынырнувший из потемок прошлого. Еще несколько минут он неотрывно смотрел на девушку с восхитительными зрачками и фиалкой на корсаже. И потому не заметил, как заблестели глаза Мариетты.
Пока Пальма упражнялся в «ангелочках», друзья уселись перед четырьмя квадратными метрами «Истязания Марсия» с целью извлечь из них все, что только можно. С одной стороны, у них был список пяти приглашенных, помимо Тициана, ожидаемых египтянкой в гости 7 августа 1754 года. С другой стороны, перед глазами было «свидетельство» кадорца. Оставалось установить связь между реальными людьми и персонажами полотна.
