С тех пор многое изменилось.
Пафнутьев уже забыл, когда шептал срамные слова на ушко красавице прямо в трамвае. Тягостные впечатления, которые он ежедневно получал по долгу службы, поумерили его пыл, остудили желания и вместо радостно повизгивающей беззаботности пришла печальная сосредоточенность. Не унылая, нет, не безрадостная, просто печальная. Но вот потянуло весной, и что-то там, в глубинах пафнутьевской души дрогнуло, словно маленький росток очнулся и несмело потянулся к солнцу, которое еще пряталось за тучами, к теплу, которое еще не наступило, да и наступит ли...
Вечерний визит Худолея будто разбудил Пафнутьева от зимней спячки. Жизнь, оказывается, продолжается, люди по-прежнему сходят с ума, у них едет крыша, когда их бросают любимые девушки, и ничто не может остановить их безумства.
Пишу об этом убежденно и уверенно, поскольку знаю — так бывает.
Не по рассказам знаю, не по пьяным исповедям.
Войдя в свой кабинет, Пафнутьев повесил пальто на стоячую вешалку, сразу на несколько крючков набросил, чтобы просохло оно, чтобы в расправленном виде избавилось от холодной весенней сырости. Усевшись за стол, Пафнутьев с силой потер ладонями лицо, будто снимая с него остатки сна, снимая сонное выражение, которое здесь было совершенно неуместным.
— Разрешите, гражданин начальник? — в дверь заглянул Худолей.
— Заходи.
— Павел Николаевич! Ты напрасно на меня бочку катишь, зуб имеешь и мысли нехорошие в мою сторону допускаешь, — начал Худолей быстро, напористо, подчеркнуто деловито. — Снимки, которые я сделал на месте происшествия, не так уж и плохи, не так уж, Паша. Резкость в порядке, контрастность выше средней, труп во всех своих горестных подробностях. Вот посмотри, — Худолей протянул Пафнутьеву пакет со снимками.
Пафнутьев взял плотный конверт, не открывая, повертел его в руке и положил на край стола.
— Садись, — сказал он, указав на стул.
— Если ты считаешь, что эти снимки...
— Света нашлась?
— Нет.
— Звонки, записочки, телефонные перебрехи?
— Ничего.
— Подруги, друзья, родственники?
— Пусто.
— Помнится, после объячевских событий мы подвозили ее на какую-то квартиру.
— Заперта.
— Внутрь заходил?
— Нет.
— Напрасно.
— У меня нет ключей.
— У соседей спрашивал?
— Как-то в голову не пришло...
— Тебе не пришло в голову?! — вскричал Пафнутьев гневно. — Тебе? Да у тебя в самом деле поехала крыша!
— Похоже на то, — смиренно ответил Худолей, глядя на Пафнутьева с какой-то непривычной беспомощностью.
