— Нет.
— Но хотя бы стремиться, Паша, только стремиться к этому можно?
— Нет.
— Почему?
— Бесполезно.
— Значит, ты меня не осуждаешь?
— Ни в коем случае. Я сказал это только для того, чтобы предупредить — когда будешь нарушать, то должен знать — здесь нарушаю. Или — вот здесь нарушу.
— Паша... Я сегодня все морги обошел, — не справившись со своим лицом, Худолей опустил голову. — В жизни не видел столько трупов, — произнес он каким-то незнакомым, смазанным голосом.
— У тебя, Валя, поехала крыша, — сказал Пафнутьев будничным голосом, опасаясь, что даже от нотки сочувствия Худолей разрыдается. — У тебя просто поехала крыша.
— Да! — закричал Худолей, подняв голову. — Я счастлив, что наконец-то она у меня поехала! И готов всю жизнь оставаться со сдвинутой крышей!
— Что ты хочешь от меня?
— Включайся, Паша, пока не поздно. Я чувствую, что еще не поздно.
— Хорошо, — сказал Пафнутьев, чуть дернув плечом: дескать, стоит ли говорить о такой мелочи. И разлил остатки водки по стопкам. Опять получилось почти по полной. — За победу над силами зла. Как мы их понимаем.
Ушел Худолей, скорбно ушел и дверь за собой прикрыл почти неслышно, будто оставлял в доме нечто важное. А Пафнутьев так и остался сидеть за опустошенным столом, казавшимся почти оскверненным, поскольку бутылка была пуста, картошка остыла, хлеб подсох.
Пришла из спальни Вика, постояла, оценивая состояние Пафнутьева. Молча села на табурет, с которого совсем недавно поднялся Худолей, поставила на самый краешек стола локоток.
— Внимательно тебя слушаю, — произнес Пафнутьев, не поднимая глаз.
— Я насчет люфта.
— А... Понял. А что с ним, с люфтом?
— Мне бы хотелось знать, что это такое.
— Это зазор, просвет между двумя соприкасающимися деталями механизма. При хорошей, качественной сборке быть его не должно. Иначе детали начинают болтаться, что в конце концов приводит к их разрушению. Я внятно выражаюсь?
— Вполне. А какое отношение все это имеет к нам с тобой?
— Между нами образовался люфт, этакий милый просветик, в котором постоянно наличествует... Это слово такое — наличествует... Так вот, между нами постоянно ощущается легкий такой, холодящий сквознячок.
— И ничего нельзя сделать?
— Существуют различные приемы, методы, способы, уловки... Можно, например, использовать напыление, наплавку, шлифовку...
— Паша, я спрашиваю не о железках, я спрашиваю о живых людях.
— Понял, — кивнул Пафнутьев. — Ты намекаешь на нашу с тобой жизнь?
— Ты очень догадливый.
