— Или же она была слишком грязной, — обронил Худолей.
— Тоже верно, — согласился Пафнутьев.
— Павел Николаевич! — воскликнул эксперт озаренно. — Я сейчас такое скажу, такое выдам, что вы тут же ляжете...
— Здесь достаточно лежащих, — мрачно заметил Шаланда. — Носить не переносить.
— Павел Николаевич! — Худолей не пожелал услышать насмешливых слов Шаланды. — Только что вы описали этого подонка... Маленький, чернявенький... А ведь мы с вами совсем недавно говорили о таком же человеке... Помните? Может быть, мы с вами говорили об этом же человеке?
Пафнутьев замер в движении, взгляд его остановился, упершись в пол как раз в то чистое от крови пространство между трупом старика и трупом молодого мужчины. Потом, словно преодолевая страшное сопротивление, Пафнутьев разогнулся, блуждающим взглядом некоторое время искал Худолея, а найдя, остановился на нем твердо и непоколебимо.
— Худолей, — сказал Пафнутьев глухим голосом. — Знаешь, кто ты есть на самом деле?
— Ну? — оробев, спросил эксперт.
— Ты гений сыска.
— Ха! — воскликнул Худолей облегченно. — Вы только сейчас это поняли, только сегодня? Чтобы осознать очевидное, вам понадобилось такое кошмарное преступление?
— Да, Худолей, да, — продолжал Пафнутьев, не слыша благодарных воплей эксперта. — Ты гений сыска.
— Надеюсь, вы не забудете об этом до вечера, Павел Николаевич? — вкрадчиво произнес Худолей. — Надеюсь, вы в полной мере осознали всю ту нечеловеческую нагрузку, которую мне пришлось сегодня здесь испытать, перенести... Я поседел, Павел Николаевич!
— Паша! — заорал Шаланда, поняв наконец, на что намекает Худолей. — Гони его в шею!
— Нет, Шаланда, — твердо сказал Пафнутьев. — Не надо его гнать в шею. Не будем этого делать. Его надо достойно наградить.
— Павел Николаевич! — Худолей прижал к впалой груди красновато-голубоватые ладошки и замолк, не находя слов благодарности.
— И лучше это сделать сегодня, чем завтра, — проговорил Пафнутьев, как бы уже принимая решение. — А сейчас Худолей совершит еще одно полезное дело — он соберет все документы, которые найдутся в этом доме, и сложит их на столе, рядом с ножом. Потому что... — И в этот миг Пафнутьев запнулся, что-то остановило его, помешало продолжить уже созревшую мысль.
Пафнутьев знал, опыт, возраст, ошибки научили его, натаскали и убедили — если что-то останавливает тебя, не пренебрегай этим сигналом, остановись, заткнись, в конце концов, не пытаясь понять, откуда сигнал опасности и чем он вызван. И Пафнутьев смолк, остановив себя на полуслове. Озарение вдруг пронзило все его следовательское существо, а происходящее показалось настолько ясным и ошарашивающе простым, что вот так сразу выплеснуть все перед полудюжиной человек показалось ему опрометчивым.
