— Ладно, иди вперед, — почувствовав в моих словах иронию, посуровел Рыскул. — Да учти, что я не киргиз, а казах.
— Извини, брат казах, не хотел обидеть.
— Ладно, иди, только смотри у меня, без глупостей, убить не убью, а по ногам прошью. Марш, русский брат. Иди и не разговаривай.
Здраво решив, что в сложившейся, далеко не худшей для меня ситуации лучше подчиниться его приказу, я замолчал и, спотыкаясь, побрел назад. Но что же могло так круто изменить решение Стригуна? В его доброту и человеколюбие верилось с трудом. Скорее всего, здесь сыграло роль какое-то ранее непредвиденное постороннее обстоятельство, возможно, даже незабвенная Джамиля. Правда, проникнуть вовнутрь его замка она бы вряд ли смогла, но, может быть, этот самоуверенный придурок сам вышел подышать воздухом.
— Прибавил ты мне работы, брат, — прервал молчание Рыскул. — Теперь надо спускаться в пропасть и хоронить Сергея.
— Сто лет оно тебе надо, — охотно отозвался я. — Его и без тебя стервятники да шакалы похоронят. Погоди с недельку, и от него одни косточки останутся.
— Э-э-э, нехорошо говоришь, друг он мне был. Не очень чтобы хороший, но друг.
— Ну тогда не забудь поставить ему гранитный обелиск и каждый день приноси сирень. У вас ведь много сирени. А пахучая-то какая!
— Да, сирень у нас зацвела, а Серегу все равно хоронить надо.
— Приношу тебе свои искренние соболезнования, — выходя на освещенную площадь, посочувствовал я. — Но ты не переживай, ангелам он все равно не нужен, а черти мне только благодарны.
— Какой жестокий ты человек, — нажимая кнопку домофона, осудил меня охранник.
— Вы пришли, Рыскул?
— Так точно, шеф, у меня проколов нет.
— Хорошо, отдай автомат господину Гончарову, а сам отойди на десять метров.
— А?
— Бэ, делай, что тебе говорят.
— Шеф, да он же меня убьет. Он Серегу уже прикончил.
— Делай, что тебе говорят. Отстегни магазин и отдай автомат.
— Как скажете, только я больше за него не отвечаю.
Покорно выполнив приказание, недоуменно пожимая плечами, Рыскул поплелся прочь. Щелкнув язычками магнитных замков, отворилась металлическая дверь, гостеприимно приглашая меня внутрь. Заходить мне туда очень не хотелось, тем более что «копейка» стояла в десяти шагах от меня и прямо-таки просила юркнуть за руль.
— Заходите, Константин Иванович, — видя мою нерешительность, доброжелательно пригласил меня голос Джамили. — Ничего не бойтесь, все схвачено, все под контролем. Поднимайтесь, мы в кабинете.
Ну а это уже совсем другое дело. Осмелев, я уверенно, по-хозяйски, взбежал на второй этаж и с бесполезным автоматом наперевес ворвался в полукруглый кабинет. Лучшего натюрморта я и не мечтал увидеть. Одной рукой могущественный владыка был прикован к кольцу на львиной морде, а другой держал штаны, ремень которых был варварски перерезан циничной женской рукой. Сама женщина в это время стояла рядом, красноречиво воткнув в его ухо ствол.
