— Не хотите ли вы сказать, что его надо купить? — спросил Лакурза. — Уже пытались — дохлый номер.
— Нет, я другое имею в виду. Введите его в нашу Организацию, как это делалось с другими, растворите его в ней.
На губах Лупо заиграла улыбка. Он закурил сигарету и выпустил в потолок облако голубоватого дыма.
— А ведь это хорошая идея, — сказал он наконец.
— О чем он говорит? — недоуменно спросил Лакурза.
Лупо сиял.
— О мнимом поглощении.
Улыбка Лупо с каждой секундой становилась все шире и шире.
— Мы сделаем его жизнь такой невыносимой, что он уберется из страны, повизгивая и поджав хвост.
— Что ты имеешь в виду? — недоумевал Лакурза.
— Я думаю, что он намекает на «Многоликого» Таразини, — негромко произнес профессор.
— А какое он имеет отношение к этому делу? — спросил еще один человек, который за все время совещания не проронил ни слова.
Наконец до Лакурза дошло. Он улыбнулся, потом засмеялся.
— Черт возьми, почему никто не подумал об этом раньше?
— Потому что раньше не было такой необходимости, — сказал Лупо. — В котором часу состоится совещание, профессор? В доме у ублюдка Броньолы?
— В восемь вечера.
— Отлично, — сказал Лупо, — звоните в Нью-Йорк: где бы Таразини ни находился, он должен быть здесь к восьми часам. Мне плевать — в Стамбуле он или в Антарктике. В 20.00 я жду его здесь. Наймите, если нужно, военный самолет, но доставьте его ко мне вовремя.
Профессор резко встал.
— Он будет здесь.
— Так какое отношение Таразини имеет к Болану? — спросил самый непонятливый из компании Лупо.
— Раньше Таразини был актером, — уходя, бросил профессор, видимо посчитав, что дал исчерпывающее объяснение.
Лупо засмеялся, закинув руки за голову.
— Черт возьми! И как это мне не пришла в голову такая блестящая мысль?! Вообразите себе лицо этого идиота, когда он окажется по уши в дерьме! Наверняка он считает, что жизнь у него не мед, а? Он думает, что фараоны хотят добраться до него за то, что он пристрелил нескольких парней из Организации? Черт побери!
— И правда, здорово, — подтвердил Лакурза, хихикая.
— Что-то я по-прежнему ничего не понимаю, — заметил третий.
— А Болан поймет! — едва выдавил из себя Лупо, заливаясь смехом. — Эй, Раймон, представляешь себе рожу этого кретина, когда он поймет, что позволил проглотить себя с потрохами!
— Да объясните же, в чем дело! — угрюмо попросил самый непонятливый из компании.
Но у Лупо не было никакого желания вдаваться в подробности.
— Эй, Раймон, а если Болан решит шлепнуть президента?
