Болан поставил запал гранаты на пятисекундную задержку. Он все еще давил на тормоза, и визжащая машина все еще шла юзом, когда граната взорвалась.
Взрыв был тем более страшен, что произошел в замкнутом, ограниченном пространстве. Огненный шар выбил боковые двери, сорвал крышу и вышвырнул наружу изуродованные человеческие тела. Машина закувыркалась по мостовой со скрежетом и грохотом, пока не упокоилась на обочине в виде кучи горящих обломков.
Вряд ли кто-то из гангстеров выжил, но Болан, остановив «сент-луисского мусорщика» в безопасном месте, выбрался наружу с пистолетом-пулеметом в руке, чтобы добить раненых, если таковые найдутся. Намерение это диктовалось не кровожадностью, а соображениями гуманности. Мак считал, что быстрая и чистая смерть всегда предпочтительнее мучительной и долгой агонии.
Он выпустил в горящие останки полную обойму пуль тридцатого калибра в стальных оболочках, бросил на мостовую значок снайпера и пошел взглянуть на двух бандитов, выброшенных при взрыве наружу.
Первый был мертв, его лицо превратилось в кровавое месиво, одежда дымилась.
Второй — крупный малый, крепкого телосложения, но очень молодой, совсем еще пацан, — сжимал в руке обрез.
И он еще был жив... пока. В это трудно было поверить — у него была разворочена грудная клетка, можно было видеть, как в кровавом месиве пульсирует обнаженное сердце. Один глаз бандита был открыт и глядел на Болана.
— Извини, сынок, — произнес Болан и вытянул руку с пистолетом-пулеметом в сторону парня.
Парень смог даже ответить, хотя голос его менее всего напоминал человеческий.
— ... ошибся... не все равно... чья голова... дай... мне... шанс...
— Сожалею, сынок, но все свои шансы ты уже использовал, — и Болан выпустил короткую очередь из свежей обоймы в голову парня, ускорив его неизбежный конец.
Мак бросил рядом с трупом значок в виде креста с изображением мишени по центру и пробормотал:
— Ты жил в скверном мире, сынок. Отдохни малость, и удачи тебе в следующей жизни.
Он быстро вернулся к своей машине, отложил оружие и взялся за микрофон:
— Говорит Борт, — сказал он усталым голосом. — Выезжаю.
— Как раз вовремя, — последовал немедленный ответ. — У нас тут начинается заварушка.
Как это там говорил Болан? Что-то насчет разницы между фараонами и солдатами?
Ну... а какого, в конце концов, черта?
Эти люди — не фараоны. По крайней мере не простые уличные копы, и методы, которые они обсуждают, не полицейские методы. Эти парни, черт побери,
