— Мы заняли вам местечко, Вики. Вы ведь не откажетесь сесть с нами?
Более всего в ту минуту я желала сбить ее с ног и пройтись по ней, но тем не менее никак не могла увернуться от этих маленьких ручек, вцепившихся в меня и с беспощадным добродушием подталкивавших к столу. Джон ожидал стоя. В тот день никто специально не переодевался к ужину, но на нем даже обычная одежда — белая тенниска со скромной монограммой на нагрудном кармане — выглядела так, словно это костюм, купленный на Севил-роуд[23], и стрелки на брюках были такие острые, что, казалось, о них можно порезаться. Он оглядел меня всю — от дешевых сандалий до имитации гермесова кольца, которым были схвачены волосы на затылке, — а затем сосредоточился на медальоне, висевшем у меня на груди.
— Как мило с вашей стороны оказать нам такую честь. Не похоже, чтобы вы хромали; надеюсь, это означает, что пресловутый синяк оказался не столь обширным?
Он пододвинул мой стул, когда я садилась. Я ожидала подвоха, поэтому сумела затормозить прежде, чем край стола впился мне в живот.
— А ваше бедное запястье? — невинно спросила я. — Вижу, ни одна косточка на нем не пострадала.
Так продолжалось на протяжении всех пяти блюд. Джон вел себя с такой оскорбительной изысканностью, как умел только он: говорил с подчеркнутой медлительностью, которую я совершенно не выношу, и словно мебельными гвоздями обивал свою речь язвительными насмешками. Думаю, Мэри было непонятно большинство двусмысленностей, которые Джон позволял себе, но когда он прошелся насчет моего медальона, назвав его «очень большим и очень золотым», она вспыхнула и быстро сказала:
— Послушай, дорогой, не все разделяют твои вкусы. Античные украшения — одно из его профессиональных увлечений, — пояснила она мне.
— Неужели? — притворно удивилась я.
На ней по-прежнему были греческие сережки. В электрическом освещении нежно светилась покрывавшая их легкая патина, а утонченные лица на маленьких головках выражали такое же равнодушное презрение, как и лицо Джона.
— Исида, — пояснил он, проследив направление моего взгляда или угадав мои мысли, что было совсем не сложно в подобных обстоятельствах. — Хоть она и египетская богиня, культ ее был весьма распространен в Греции в эллинистическую эпоху: между трехсотым и тридцатым годами до новой эры.
— Спасибо, что объяснили. — Я оперлась подбородком на тыльную часть ладони и сладко улыбнулась ему: — Они восхитительны. Где, скажите на милость, вы достаете такие вещи?
