Как бы то ни было, он пришел к выводу, что Герлуин не больно-то симпатичен ему, хотя упорство, с которым тот проделал столь долгий путь пешком, и его решимость вновь наполнить казну Рамсейской обители и отстроить ее разрушенные стены, вызывали уважение. А вообще-то странную пару являли собой эти два странствующих брата из Болотного края. Субприор был мужчина крупный, высокий и широкоплечий, довольно плотный и скорее даже грузный, однако уже несколько обрюзгший. Его не в чем было упрекнуть, ибо, казалось, он сполна познал несчастья, выпавшие на долю жителей Болотного края в этот полный горя неурожайный год. Непокрытая голова Герлуина являла глазам бледную тонзуру, окаймленную темными и довольно густыми с редкой проседью волосами; строгие черты, впалые щеки, глубоко посаженные колючие глаза, прямой рот, постоянно поджатые в какой-то странной улыбке губы. Кадфаэль рассудил, что такая внешность обычно достигается годам к пятидесяти, проведенным по большей части под гнетом лишений и воздержания.
Если только внешность не обманывала, Герлуин не самый приятный попутчик в этом долгом пути. Второй же монах, брат Тутило, скромно стоял позади своего старшего брата, не пропуская ни единого слова. С виду брату Тутило было лет двадцать, а может, и меньше — стройный юноша, гибкий и легкий в движениях, но в застывшей позе — само спокойствие. Ростом он Герлуину по плечо, его макушку окружали густые каштановые кудри, которые, видимо, отросли за время пути. Когда Тутило с Герлуином отправятся обратно в Рамсей, эти кудри, наверное, коротко остригут, но теперь им мог бы позавидовать и нарисованный в служебнике ангел, хотя лицо юноши в ореоле волос никак нельзя назвать ангельским, если не считать того, что оно так и светилось набожностью. На первый взгляд красивый наивный юноша, с открытой, как и его глаза, душой, свежий и румяный, словно девушка. Однако, приглядевшись, можно было заметить, что эти детские краски украшают идеально овальное лицо с острыми и резкими чертами. Все очарование этого лица служило как бы прикрытием для некоего приструненного, но весьма озорного и опасного существа, притаившегося в засаде.
Тутило — странное имя для английского юноши, в котором явно не было ничего кельтского и нормандского. Вероятно, он получил его, когда дал обет послушания. Кадфаэль подумал, что надо бы ему поинтересоваться у брата Ансельма о значении этого имени, а также о том, где откопали его рамсейские монахи. Кадфаэль вновь обратил все свое внимание на то, что обсуждали аббат и посланец.
