Свита графа в Ханкоте была весьма немногочисленна, но при всем при том за главным столом их сидело десять человек, все мужчины, ибо графиня со своей свитой осталась в Лестере. Приор Роберт сидел по правую руку от графа, а Хью с Герлуином — по левую. Никол занял надлежащее ему место среди слуг, а Тутило, молчавший и присмиревший в столь высоком обществе, сидел в конце стола среди церковных служек, не рискуя разговаривать даже с ними. И то сказать, подчас бывает лучше послушать, да повнимательнее.
— Воистину удивительная история, — промолвил граф, с неослабным вниманием выслушав рассказ приора Роберта о том, как святая Уинифред оказалась в Шрусбери, начиная с торжественного перенесения ее мощей из Гвитерина на алтарь в монастырском храме и кончая ее таинственным исчезновением во время наводнения. — Складывается такое впечатление, что она покинула свой алтарь без помощи рук человеческих. По крайней мере, вы никого не нашли. Ведь вы говорите, что она не раз творила чудеса. А быть может, преследуя какие-то свои благие цели, она чудесным образом сама перенесла себя из одного места в другое? — вопросил граф, обращаясь к приору Роберту и как бы признавая за ним более глубокое знание в области, относящейся к вопросам святости и духовности. — Может, она посчитала, что пришла пора осуществить свою благую миссию где-нибудь в другом месте? Может, она почувствовала некую неприязнь к тому месту, где находилась до сих пор? — При этих словах графа приор Роберт весь как-то напрягся и несколько побледнел, хотя эти вопросы никак нельзя было назвать непочтительными или оскорбительными. — Если я слишком самонадеянно вторгаюсь в вашу духовную область, поправьте меня, — промолвил граф с подчеркнутым смирением молодого послушника.
Слушая и с удовольствием наблюдая за происходящим, Хью подумал, что вот он и сюрприз! Это напоминало шерифу его давние и весьма жаркие схватки с братом Кадфаэлем, когда они отвечали друг другу ударом на удар, хитростью на хитрость. И как все это в итоге вылилось в их крепкую дружбу. Приор Роберт человек далеко не глупый и наверняка почувствовал, что ему поставили ловушку, но едва ли он мог позволить себе бросить открытый вызов такому могущественному вельможе, как Роберт Бомон. Ко всему прочему, второму бенедиктинцу явно была брошена приманка. Судя по выражению лица Герлуина, до него потихоньку это дошло, и он задумался.
— Милорд, — сказал субприор, усилием воли устранив со своего лица малейшие признаки торжества, — даже мирянину дано изрекать пророческие слова. Мой брат приор только что засвидетельствовал нам чудотворные способности святой Уинифред, а также то обстоятельство, что в Шрусбери не нашли никого, чтобы можно было утверждать, что именно этот человек унес с алтаря ковчег со святыми мощами. Так не будет ли слишком дерзким предположить, что святая Уинифред сама перенесла свои мощи в повозку, которая отправлялась в Рамсей? Да, в Рамсей, который столь бесцеремонно и безжалостно опустошен подлыми злодеями. Где еще в ней нуждаются более? Где еще ей творить свои чудеса, как не в разрушенном монастыре? Теперь совершенно ясно, что она покинула Шрусбери на повозке, которая везла пожертвования добрых людей в нашу оскверненную обитель. И если она сама собиралась в Рамсей, то осмелимся ли мы поступить против ее воли?
