— С юга, — не задумываясь ответил Джон. — Но не с дороги — явно откуда-то к нам спустились.
— И вы понятия не имеете, кто они такие и откуда? А раньше до вас не доходили слухи, что тут где-то поблизости орудуют разбойники?
Нет, до той поры они ничего такого не слыхали. Это было просто как гром среди ясного неба.
— Еще один вопрос, — сказал Хью. — Что стало с монахиней из Вустера, которая у вас останавливалась второго декабря ночью вместе с мальчиком и его сестрой? Мы знаем, что в ту ночь дети покинули твой дом. А что случилось с монахиней?
— Ну, ее это миновало, — с облегчением сказал Друэль. — В ту ночь, когда сожгли нашу ферму, ее, по счастью, здесь уже не было. Она ушла накануне днем. Уже начало смеркаться, но было не так уж поздно. К тому же у нее была надежная охрана, так что, думаю, с ней все в порядке. А как эта бедная девочка расстроилась, оставшись одна! Мечется, не знает, где искать своих цыплят, да и мы тоже растерялись. Что же ей оставалось делать?
— За ней кто-нибудь пришел?
— Монах-бенедиктинец. Она его знала, вместе шли, так она нам сказала. Он уговаривал ее идти с ним в Бромфилд. Она рассказала, что подопечные сбежали, а он и говорит: тем более нужно поделиться своим горем с другими, они помогут отыскать ее ребяток да и о ней позаботятся. Он пришел сюда из Фоксвуда, по дороге всюду о ней расспрашивал, потому так поздно объявился, — пояснил Джон. — Я видел, что она была этому монаху очень благодарна за заботу. Они ушли вместе, и я не сомневаюсь, что она благополучно добралась до Бромфилда и теперь в безопасности.
Ив стоял потупившись и молчал.
— Она добралась, — сухо произнес Хью, обращаясь как бы к самому себе. Благополучно? Да, если так можно выразиться. Безгрешная, честная, мужественная — кто же в эту минуту находится в большей безопасности, чем сестра Хилария? Эта невинная душа, которая отправилась прямо к Богу!
— Но потом случилось что-то странное, — продолжал Друэль. — На следующий день после той страшной ночи сидим мы тут и рассказываем, что у нас произошло и как мы еле спаслись, а добрые люди готовят для нас место в своих домах, как истинные христиане. И вдруг появляется какой-то молодой человек. Он пришел пешком, обычным путем — с дороги — и стал расспрашивать о тех, кто у нас останавливался. Не знаем ли мы чего, говорит, о молодой монахине из Вустера, которая вместе с братом и сестрой из знатной фамилии держит путь в Шрусбери. Ну, хотя у нас был полон рот хлопот, мы ему рассказали все, что знали. Он все выслушал и ушел. Сначала в гору, на мое пепелище, а потом уж не знаю, куда отправился дальше.
