К тому времени зал уже полнился гулом голосов: с одной стороны нарастала тревога, а с другой — гнев. Пришлось вмешаться епископу.
— Здесь не место вспоминать былые обиды, — заявил он. — И с той и с другой стороны их более чем достаточно. Но, направляясь сюда, мы условились отбросить старые предубеждения, забыть об изменах и прочих прегрешениях и обсудить, что следует делать дальше. Думать не о минувшем, а о будущем — другого выхода у нас нет. Сейчас мы должны попытаться исправить то, что еще можно исправить. Я прошу уразуметь сие и высказываться, имея в виду именно это, а не отмщение за дела давно минувших дней.
— Я всего лишь прошу признать истину истиной, — упрямо возразила императрица. — Я — законная королева Англии по праву наследования, по завещанию моего отца и согласно торжественной клятве, принесенной его вельможами, обязавшимися признать и принять меня. Даже если я захочу что-то изменить, то все равно останусь собой, со всеми своими неотъемлемыми правами. То, что меня лишили возможности осуществить их, ничего не меняет. Я от них не отреклась и, видит Бог, не отрекусь.
— Мудрено отречься от того, чем не обладаешь, — подпустил шпильку кто-то из задних рядов сторонников короля.
Эта язвительная реплика потонула в гуле возмущенных, протестующих и негодующих голосов. В конце концов Стефан, стукнув кулаком по подлокотнику кресла, громогласно потребовал тишины, поддержав уже почти отчаявшегося навести порядок епископа.
— Императрица, моя кузина, имела полное право высказаться, — твердо заявил он, — что она и сделала, причем смело и напрямик Но и я, со своей стороны, хотел бы сказать кое-что по поводу обрядов, не предвозвещающих, но дарующих и подтверждающих монарший титул. Ибо для того чтобы получить корону, на которую она претендует по наследственному праву, графине Анжуйской необходимо лишить меня того, чем я уже владею по праву освящения, коронования и помазания. Да, я пришел, потребовал и, одержав честную победу, получил то, что было обещано ей. Миро, которым я помазан, смыть невозможно. Я коронован и потому заявляю свое право на то, чем владею. А тем, чем владею, я не поступлюсь. В этом я ни на какие уступки не пойду!
Теперь, после того как одна сторона сослалась на право крови, другая же — на признание мирскими и духовными властями, подтвержденное свершением священного обряда, был ли смысл добавлять что-то еще? И все же нашлись люди, попытавшиеся спасти положение. Наступил черед голосов умеренных и трезвых. Они не призывали к братской любви и всепрощению, а больше нажимали на горькие и нелицеприятные факты.
