— Простите? — еще более ледяным тоном повторила Флавия.
— Ограбление, милочка, ограбление. Господи, да воры просто наводнили весь дом, а что сделала полиция? Ровным счетом ничего! Совершенно ничегошеньки! Только представьте, каково было моей бедной жене…
Флавия вскинула руку.
— Да-да, — сказала она. — Но теперь я здесь, так почему бы не перейти прямо к делу? Насколько я понимаю, вы должны были составить список украденного. Где он?
Все еще ворча и сердито поглаживая усы, хозяин замка вывел ее за собой.
— Напрасная трата времени, — сердито пробурчал он и провел Флавию из пыльного и мрачного вестибюля в темный отделанный деревом кабинет. — Вряд ли теперь вы сможете чем-либо помочь.
Он выдвинул ящик стола и достал оттуда лист бумаги.
— Вот, пожалуйста, — произнес он. — Старался, как мог.
Флавия взглянула на список и удрученно покачала головой. Шансы вернуть что-либо из похищенных предметов искусства всегда были невелики, даже когда прилагалось подробное описание и фотографии. Любой грабитель, наделенный хоть капелькой здравого смысла, знал одно золотое правило: похищенное следовало скорее переправить через границу.
Но этот вор мог не утруждаться. Пользы от списка было не больше, чем от конфетного фантика. Один положительный аспект в этом все же имелся: вряд ли кто упрекнет теперь управление Боттандо в нерасторопности. Сокровища Альберджи все равно невозможно найти.
— «Один старый пейзаж. Один серебряный чайник, старинный бюст, два или три портрета», — прочитала вслух Флавия. — И это все, что вам удалось сделать?
Теперь нападала уже она, Альберджи почувствовал это и сник, даже усы топорщились не так агрессивно.
— Старался, как мог, — пробормотал он.
— Но пользы от этого списка никакой. Что мы можем сделать? Прикажете нам обследовать каждый портретв Европе в надежде, что он окажется вашим? Вы же должны хоть немного разбираться в искусстве, разве нет?
— Я? — мрачно произнес он. — Я ни черта в нем не смыслю.
Флавия подумала, что, наверное, ослышалась: в его голосе звучала гордость. Пусть даже скудное, но грамотное описание значительно увеличило бы его шансы на возвращение семейной коллекции. Впрочем, на ее взгляд, Альберджи не слишком походил на куратора музея.
— Я думала, вы работали в музее, — промолвила она.
— Ничего подобного, — ответил он. — Не я, а мой дядя Энрико. Но он год назад умер. А я Альберто. Человек сугубо военный. — Альберджи выпятил грудь и подбородок.
— Ну а какого-нибудь инвентарного списка у вас нет? Все лучше, чем вот эта бумажка.
