— Погоди, — пропустив мимо ушей очередное хамство, встрепенулся Илюха. — Дай сообразить, а сколько тебе лет? Сто, двести?
— Лично мне, в тот момент, когда наглый московский тип в красном пиджаке переехал меня на своей уродской машине, а после избил до полусмерти с нанесением тяжких телесных увечий...
— Ты чего, дальтоник, у меня не красный пиджак, — возмутился Солнцевский. — Красные я уже лет пять как не носил!
— Так вот, когда меня сбил грубиян...
— Сто или двести?
Черт ехидно захихикал:
— Значительно больше.
— Триста? — с некоторой мольбой в голосе спросил Илюха.
— Еще больше... По истории в школе небось тройка была? Впрочем, о чем это я спрашиваю? Тебе такое сочетание слов, как Киевская Русь ни о чем не говорит?
— Киевская?
— Киевская, Киевская. Москва сейчас раскинулась во всей своей красе на берегу живописной речки всеми своими десятью домами и на столицу никак не тянет. Ты уж извини меня, если задел твои великодержавные эмоции.
— Так сейчас примерно тысяча сто...
— Ну да, примерно так.
— Какой кошмар! — схватился за голову Илюха. — Этого просто не может быть!
— Может, еще как может! — ехидненько заметил черт. — Ты ничего не понимаешь, чумовое время! Князья, витязи, богатыри, молодухи, черти, домовые, лешие, даже Змеи Горынычи иногда появляются.
— Какие Горынычи? Это же сказки.
— Ха, ха, ха! Я что, тоже сказка? То-то же. Все есть, все живы, здоровы и неплохо сосуществуют вместе. Конечно, золотой век уже прошел и после крещения Руси нашего брата изрядно поприжали, но до ухода в подполье еще очень далеко. Просто рай земной!
— Странные слова из уст нечисти, — заметил еще не отошедший от первоначального шока Илюха.
— Знаешь, я вне игры. Нас в двадцать первом веке осталось так мало, что борьба добра со злом у нас временно приостановлена. Нет, конечно, самые ярые и крутые до сих пор, типа, сражаются и доказывают свою правоту, но подавляющее большинство нечисти живет тихо и мирно. Тем более что самый большой враг человека, это сам человек.
— А где живете? По лесам, что ли, прячетесь?
— Кому где нравится, для нас это не проблема, — спокойно заметил черт и вдруг в одно мгновение превратился в разухабистого молодца в красной косоворотке и картузе, лихо заломленном набекрень.
— Ну что, так я тебе больше нравлюсь?
Удивляться Илюха устал, так что принял преображение рогатого как должное.
— Да мне как-то все равно.
— Ну коли все равно, так я немного в чем мать родила посижу, — сострил черт и принял свой натуральный облик.
