Наша газетная братия тоже немало чернил вылила, рассказывая о махинациях банкира во время избирательной кампании, но, как водится, не пойман — не вор, и банкир все же занял депутатское кресло. «Умен, зараза, — высказался тогда в его адрес Семен Гузько, — всегда сумеет вывернуться». А моя коллега Лилька пыталась подогреть интерес публики историями о его связях то с известной телеведущей (что было правдой), то с очень известной пианисткой (что правдой не было), то намекнула на его увлечение актрисой Воронцовой, которая блестяще сыграла в местном мелодраматическом сериале (было у них что-то или нет, так и осталось для многих загадкой), и наконец выдала новость, что банкир решил покровительствовать дому «North Wind», а за это дом предоставит в его распоряжение одну из моделей. В это, надо признаться, вообще никто не поверил.
Но что понадобилось этому человеку здесь и сейчас?
Интересно. Журналистский рефлекс видеть во всем сенсацию подтолкнул меня к плотной группе людей и заставил пробраться вперед. Мужчины расступились, и вскоре я оказалась недалеко от художника. Начало разговора я пропустила и теперь пыталась понять, о чем идет речь.
— Я готов заплатить любые деньги, — повторил банкир, неторопливо промокая платком шею. — Вы можете назвать любую цену.
— Я же сказал вам, что ваза не продается, — ответил Карчинский.
— Но почему? — Ивлев был настойчив. — Я же знаю, что вы продаете свои работы. Или вы не хотите продать ее именно мне?
— Отчего же, — Карчинский кривовато ухмыльнулся. — Я действительно продаю свои работы. В том числе и вазы, но именно вазы мэбен я продавать не собираюсь. Ни вам, ни кому-то еще. Они не продаются.
— И даже для меня вы не сделаете исключения? — раздался низковатый, чуть хриплый голос.
Все разом смолкли и повернулись к диве. Да, было на что посмотреть, когда Диана неторопливо шла к Карчинскому. Высокая, как и любая модель, она обладала потрясающей грацией. Ни одно движение не было лишним, казалось, что она движется под неслышимую музыку, безупречно подчиняясь ее ритму.
— Даже для меня? — повторила она, и знаменитая полуулыбка чуть тронула ее губы. — Это я попросила купить вазу.
Художник хищным взглядом впился в лицо модели, затем прошелся по ее безупречной фигуре. Он раздевал ее глазами, как незадолго до этого раздевал меня, и, наверное, так поступал со многими женщинами. Но Диану нисколько не смутил его взгляд, она оставалась такой же безмятежной и так же спокойно улыбалась ему и окружающим. Так опытная шлюха не обращает внимания на возбужденного клиента, неторопливо освобождаясь от одежды.
