Но именно невозмутимость и убежденность в правильности своих действий помогали ему прочно сидеть в кресле главного редактора вот уже седьмой год. За это время сменился почти весь состав редакции, только главный держался.
Илья Геннадьевич не отличался сколько-нибудь примечательной внешностью, напротив, выглядел весьма заурядно. Круглая голова с оттопыренными ушами, реденькие волосики, которые всегда норовили встать дыбом, словно кошачья шерсть под действием статического электричества… Не знаю уж, какое электричество действовало на волосы нашего главного, но пригладить свою шевелюру хоть немного он был не в состоянии — волосы торчали победно и несгибаемо.
К этому стоит прибавить немного вытянутое лицо, маленькие, широко расставленные глазки, которые и несколько секунд не могли задержаться на одном предмете, рыжеватые бровки, выгнутые полумесяцем, длинный хрящеватый нос, тонкие губы, вечно красные и мокрые от постоянного облизывания. Губы свои Пошехонцев мусолил, словно вкусный леденец. Удивляюсь, как они еще сохранились на его лице, а не были слизаны до основания. Как бы тщательно он ни брился, к вечеру рыжие клочки неравномерными островками торчали на щеках и подбородке. Подбородок же у Ильи был на редкость мягкий и безвольный, какой-то оплывшей формы. Стоило ему сесть, склонить голову, как подбородок тут же оплывал, растекался, и было непонятно, где он кончается и начинается шея, настолько все это было одинаково комковатым.
Следует добавить к уже описанному вечно мятые рубашки, неотглаженные брюки и нечищеные ботинки. Даже новую вещь Пошехонцев в несколько заходов превращал в мятую, грязную, заляпанную пятнами сомнительного происхождения. И только тогда он успокаивался, переставал морщиться, ежиться, словно влез в чужую шкурку, а начинал воспринимать ее как часть своей кожи.
На эту его страсть к грязным и мятым вещам мы пробовали деликатно намекнуть Лильке, чтобы она своими женскими заботами привела его в божеский вид, но все ее благие намерения пошли прахом. Илья уперся в землю всеми четырьмя лапами, точнее, четырьмя копытами, и ни в какую. Вот и не верь после этого гороскопам. А Илья Пошехонцев, появившийся на свет более сорока лет назад в год Кабана, был стопроцентной свиньей безо всяких скидок. Для полноты картины можно упомянуть также, что родился он под знаком Козерога, а значит, был невероятно упрям.
Его упрямство выводило из себя не меньше, чем его хамство. Стоило запастись десятью вагонами терпения, прежде чем пытаться переубедить его в чем-то. Не помогали в этом ни лесть, ни угрозы, ни шантаж. «Хоть кол на голове теши» — это сказано про нашего главного редактора.
