Выдра доиграл мотив на флейте, закончил его протяжным, унылым, замогильным звуком, вибрируя нижней губой и неплотно прижав средний палец к третьему отверстию пинкильи. Ачачилас оживились, встрепенулись в своем бесплотном существовании - почувствовали, что их время пришло.
Оно пришло - на самом деле.
– Всем молчать! - крикнул Выдра. Над крышей небоскреба нависла напряженная тишина. Веселье остановилось, церемония перетекла в новую, более серьёзную, трагическую фазу, и это почувствовали все, даже охранники, безмолвно наблюдающие со стороны.
Выдра, пошатываясь от вина, не на шутку ударившего в голову, добрел до ягненка и поднял его левой рукой за задние ноги. Ягненок заблеял в последний раз, пустил горячую струйку мочи - она протекла под рукавом по предплечью Выдры, по всей руке его, добралась до груди и последними каплями стекла на живот. Да, этому юному баранчику не вызреть до совершеннолетия, не осеменить самок, не дожить до овечьей старости - он умрет прямо сейчас. Но не лучше ли это, чем существовать ещё полтора года на планете Ганимед, есть синтетический комбикорм, дышать несвежим восстановленным воздухом и все равно быть зарезанным, когда придет время.
Нисколько не лучше.
Выдрa взял правой рукой с алтаря остро наточенный нож и одним движением перерезал горло ягнёнка.
Кровь хлынула фонтаном. Выдра не отвернул лицо - напротив, подставил его под алую струю. Облизал губы и почувствовал на языке соль.
– Ачачилас, - прошептал он, - возьмите свое и дайте мое мне. Возьмите этих больших мужчин, если захотите - я отдаю их вам, потому что они виноваты. Не трогайте этих женщин, потому что на них нет вины.
Выдра быстрым шагом пошел к оторопевшим участникам церемонии, Ягненок еще дергался, агонизировал в его поднятой руке. Выдра должен был успеть прикоснуться к каждой из жертв, пока животное не умерло. Он омочил пальцы в овечьей крови и размашисто провел ими по губам и лбу Никласа, потом по лицу Марко, оставив длинные красные следы. Марко брезгливо сморщился, Никлас дернул головой и усмехнулся.
– А девчонок будешь мазать? - спросил он.
– Нет.
– Это половая дискриминация, омбре.
– Замолчи.
Выдра не стал ставить метки на девушках - они не были виноваты. Он лишь погрузил пальцы в перерезанное горло овцы, омочил их и обрызгал девушек кровью - щедро, как христианский священник святой водой.
Надин не повела и бровью. Исабель вздрогнула. Саша отреагировала сильнее всех - зашлась в мучительном кашле, согнулась, упала на колени и извергла на землю розовую блевотную лужу.
