В городе чумников странно соединялись признаки заброшенности и помпезной роскоши. Дома немыслимой конфигурации, фантастической архитектуры и невероятной расцветки соседствовали с огромными кучами строительного мусора, небрежно отодвинутыми в сторону бульдозером. Жилые дома были окружены милыми заборчиками, внутри двориков на фоне зеленых аккуратных лужаек стояли белые статуи в античном стиле, кусты и деревья, подстриженные в виде скульптур. Потом улица вдруг превращалась в ряд заброшенных зданий - некоторые были относительно целыми, некоторые - с полуразрушенными стенами, обтянутыми серыми сетками, чтобы, не дай Бог, кусок бетона не свалился кому?нибудь на голову. Главная дорога являла собою пример обычного российского порядка и ухоженности, боковые же проулочки зияли язвами провалившегося асфальта и кое?где были напрочь перегорожены упавшими деревьями.
На улицах было удивительно пустынно. Три часа дня - и ни души. За полчаса, пока Краев шел к центру города, только пара эмобилей прошуршала мимо него шинами.
Центральная площадь городка была вымощена неровными базальтовыми плитами, насечки на них образовывали необычный узор, похожий на шумерскую клинопись. В середине площади находился удивительный фонтан. Он был почти точной копией знаменитого брюссельского «Писающего мальчика». Только если оригинал статуи в Брюсселе был размером меньше метра, то монстр, который возвышался посередине чумной зоны, имел рост метра три с лишком. Писал он с пятиметрового постамента, черного, как ночь; струя его била мощно и уверенно, как из пожарного брандспойта. Кроме того, время от времени тонкие струйки воды вылетали из ушей мальчика, что сопровождалось звуком, похожим то ли на ржание лошади, то ли на скрип гигантских несмазанных петель.
– Неплохо, - пробормотал Краев. - Совсем неплохо.
Взгляд его наткнулся на изящную медную табличку, прикрученную к стене. «Площадь имени Пети Стороженко», - значилось там. Краев пошел дальше по площади и обнаружил, что фонтан закрывает собой постамент поменьше - каких?то жалких три метра красного гранита. К постаменту была прислонена гранитная же лестница, а по ней карабкался двухметровый металлический человек, отлитый из бронзы. Человек этот был одет как путешественник эпохи Возрождения - камзол с отворотами, кружевной воротничок, лосины, обтягивающие стройные мускулистые ноги, ботфорты выше колена. Благородную голову его увенчивала широкополая шляпа со страусиными перьями. Плечи человека были широки, талия узка. Человек улыбался, и длинные остроконечные усы его победно топорщились.
