Можно предположить, что именно в это лето Писемский приобрел ту фантастическую мнительность, о которой рассказывали все знавшие его.
Через три года после пережитой эпидемии писатель изобразит в пьесе «Ипохондрик» человека, убежденного в том, что всевозможные болезни избрали его своей жертвой. В последнем действии комедии при известии о появившейся за 500 верст холере он лишается чувств. Конечно, образ ипохондрика Дурнопечина не автопортрет, но симпатия, с которой описан чудаковатый герой пьесы, говорит, что автор с пониманием относился к его мнительности.
А у пожилого Писемского страх перед простудами и иными хворями сделается навязчивой идеей. Он по нескольку раз на дню будет обкладываться горчичниками, избегать есть ягоды и фрукты, да и других начнет заклинать не губить себя. И про холеру он станет вспоминать каждое лето...
В соседнем с Чухломой уездном городе Галиче жил университетский приятель Алексея Феофилактовича. Поселившись в Раменье, Писемский часто гостил у него, случалось, заживался по неделе. В гостеприимном доме хорошо работалось; повесть «Тюфяк», вчерне законченная в сорок восьмом году, почти вся написана здесь. Там же Алексей Феофилактович впервые увидел Надежду Аполлоновну Свиньину, вдову широко известного в двадцатые-тридцатые годы писателя и дипломата. Свиньина появлялась в городе из недальнего имения довольно часто, случалось, привозила и восемнадцатилетнюю дочь Катю. Хорошенькая собой, умная и недурно воспитанная, девушка произвела на молодого писателя неотразимое впечатление, и вскоре он попросил ее руки...
Став женихом и невестою, они не разлучались целыми днями. Те, кто видел их в эту осень, находили, что это весьма подходящая пара – очень худой, подтянутый молодой человек с выразительным смуглым лицом и длинной курчавой шевелюрой, и такая же стройная, изящная Кита (так ласково звал ее Алексей). Говоря о ней, он то и дело декламировал из «Гамлета»:
Белый голубь она
В черной стае грачей.
А невеста, от кого-то услышавшая, что Писемский чем-то напоминает Грановского, постоянно повторяла это подругам, многозначительно добавляя: «А Грановский известный красавец».
Галич, расположенный на берегу большого озера, дугой выгибающегося под крутыми склонами холма, на котором еще виднелись остатки древних укреплений, был куда богаче Чухломы. Главная улица, застроенная большими барскими домами, была вымощена; начиналась она от торговой площади, вдоль которой тянулись белокаменные ряды. По этой улице, упиравшейся в приземистый острог с толстенными решетками на окнах, каждый вечер двигались туда и обратно прогулочные коляски, и среди них легкий лакированный кабриолет Алексея Феофилактовича. Перебирая синие вожжи, Писемский сидел вполоборота к невесте, как бы вовсе не замечая устремленных на них взглядов, но она то и дело заливалась краской, встретившись глазами с кем-нибудь из знакомых. И это ее смущение еще больше вдохновляло жениха. «Офелия! Офелия!» – восторженно шептал он.
