Внутри «лунохода» было чисто и даже уютно. Удобные кресла, оборудованные устройствами, не позволяющими покинуть их самостоятельно. Огромные иллюминаторы, фактически, прозрачные стены, давали хороший обзор.
– Это арестантский бобик или экскурсионный автобус? – съязвил Гоген, когда его усадили в кресло и пристегнули. – Эй, Сарт, у тебя коммуникатора в виде зубной пломбы не завалялось? Мне бы сообщить кое-кому…
– С кем тебе говорить? С кредиторами? Они тебя и в тюрьме найдут, не торопись, – Сарт с любопытством разглядывал разнообразные технические мелочи, которыми был напичкан салон. – Интересно, как эта хрень работает…
– Не трогать! – Заорал Нимруд, но опоздал.
Взвыла сирена и флегматичный голос бортового компьютера сообщил:
«Задержанный запросил помощь третьего уровня – угроза жизни и бунт в отсеке задержания. Варианты действий на выбор экипажа: катапультирование, усыпляющий газ. Напоминаем, что электрический разряд для органических рас в целях усмирения запрещен законом о правах человека».
В последней фразе, как показалось Нимруду, сквозило сожаление. Прежде чем уснуть, он успел подумать: «Кого катапультировать? Нас или экипаж?»
Сознание медленно возвращалось. Вначале Нимруд разглядывал сферический потолок, покрытый едва различимым орнаментом. Затем попытался поднять голову, но тут же опустил ее со стоном. Словно кто-то наполнил череп камнями и теперь встряхнул, как ребенок погремушку. Несколько минут ушло на то, чтобы камни улеглись. Начала появляться чувствительность в кончиках пальцев. Легкое покалывание медленно распространялось по всему телу, и вскоре Нимруд почувствовал, что сможет встать. Дразнить «ребенка» с погремушкой не хотелось, поэтому он решил еще полежать, пока окончательно не растает мутная вата в голове. Торопиться было некуда. За сопротивление представителям власти на любой планете закрывают на пару лет. Считать, что Торговая Федерация является исключением, было, по меньшей мере, наивно.
Наконец Нимруд решил, что созрел для активных действий. Будь, что будет. Он резко сел в постели. Ничего не произошло. Камни в голове не сдвинулись с места и слабость, вызванная наркозом, ушла.
Помещение, которое он увидел, ничем не напоминало тюрьму. Комната оказалась эллиптической формы. От пола до сферического потолка шло сплошное кольцо окна, за которым плескалась синева неба в бледно розовых перистых облаках. Мир словно перевернулся с ног на голову – облака плыли далеко под ногами.
