Ожидание (три повести об одном и том же) | страница 40

Я его по­сы­лал к мо­ло­дым. Объ­яс­нял: не мо­гу, мол, от рев­ма­тиз­ма стра­даю дю­же. Ру­ки не вла­де­ют.

То­гда он мне го­во­рит, мол, на всех кар­ти­нах сей­час мо­ло­дёжь. Но я, го­во­рит, меч­таю по­ка­зать ста­ри­ков, са­мый ко­рень. Этим, го­во­рит, я гор­дость уте­шу. И бу­дет это прав­да.

– А вы, – го­во­рит, – Ва­си­лий Ти­мо­фее­вич, пой­мае­те ва­шу по­след­нюю ры­бу. По­то­му что, – го­во­рит, – че­ло­век дол­жен ухо­дить из об­щей ра­бо­чей жиз­ни че­рез по­след­ний свой под­виг. И бу­дет это кра­си­во…

Я цель­ную ночь не спал, всё ду­мал над его сло­ва­ми. По­том по­шёл к пред­се­да­те­лю, по­про­сил снасть – крю­чья на крас­ную ры­бу. Ты­ся­чу штук.

По­ста­ви­ли мы те крю­чья с тем ху­дож­ни­ком в од­ном лов­ком мес­те, на­про­тив шпи­ля, мы­соч­ка та­ко­го. Там взо­рван­ные гер­ман­ские бар­жи на дне. Бе­лу­га лю­бит об эти бар­жи бо­ка те­реть.

Я ду­маю: не оши­бить­ся бы. И тут же ду­маю: ес­ли бы ста­ри­ки не оши­ба­лись, мо­ло­дым бы прав­ды не знать.

Ночь пе­ре­жда­ли. Ху­дож­ник ме­ня ка­ран­да­шом в блок­нот за­ри­со­вал. Как я ку­рю, как я пор­тян­ку пе­ре­обу­ваю, сна­ря­жа­юсь. Ещё не раз­вид­не­лось, по­шли про­ве­рять крю­чья. Он на ба­бай­ках си­дит – на вес­лах, по-ва­ше­му. Я снасть вы­би­раю. Уже бо­ле пя­ти­сот крюч­ков про­ве­рил, две кам­ба­лы снял, осет­риш­ку– с ло­коть – вы­пус­тил. Мо­ре как по­ст­ный суп – ни пят­на на по­верх­но­сти. Го­во­рю ху­дож­ни­ку:

– Пой­ма­ли мы с то­бой на сей раз бу­гая.

Бу­гая пой­мать – это зна­чит пус­тым во­ро­тить­ся. Вдруг чую – ве­дёт.

– Ага, – го­во­рю, – си­дит, ро­ди­мая. Ма­буть, ки­ло­грам­мов на две­сти.

Я с ней во­жусь, под­тя­ги­ваю по­ти­хонь­ку. Де­ли­кат­но. Бо с нею гру­бо­сти не долж­но. Её крючь­я­ми по­рвать мож­но, а это зна­чит, – брак и вто­рой сорт.

Бе­лу­гу, её как бе­рут? Тем­ля­ком. Ба­гор­чик та­кой на ве­рев­ке. По­том её чи­ку­шить на­до. Чи­куш­ка та­кая есть, как буч­ка – ду­бин­ка, что ль. Ог­лу­шишь чи­куш­кой, ве­рёв­ку ей в рот и под жаб­ры.

Она от ме­ня ухо­дит. Я её от­пус­каю – иди… Ведь сколь­ко ча­сов с иной ры­бой про­во­дишь­ся, по­ка при­то­мит­ся. А ху­дож­ник так взвол­но­вал­ся, ело­зит по ска­мей­ке ту­да-сю­да. По­блед­нел от азар­ту.

Го­во­рит:

– Да­вай, дед, я в во­ду прыг­ну, под­ве­ду ры­бу к лод­ке.

Я ему:

– Чи вы ди­тё ма­лое? Она ж вас по­трёт. У неё ши­пы на бо­ках. Вы ж, го­во­рю, че­ло­век учё­ный.

Тут ры­ба са­ма по­до­шла. Бли­зень­ко так.

Ху­дож­ник схва­тил ска­мей­ку. Уда­рил, да лок­тём о борт. Ска­мей­ка в воз­дух.