Вот и деревня. Заросли маквисов, холмы, замок с покосившейся башней. А вот и дом старосты.
— Уважаемый, нам посоветовал обратиться к тебе наш почтеннейший земляк, Амир бен-Ходжа. Он говорил нам о тебе много самых хороших слов.
— Амир? — староста зевнул. — Ну, знаю такого. Тот еще жучила. Так вы-то чего от меня хотите?
— Жительство сеньора Жоакина. Мы его друзья.
— Ага. Охотно верю. Самые лучшие. Слушайте, черные, шли бы вы отсюда. А будете надоедать — ребят с палками кликну.
— Не надо ребят. Мы бы могли заплатить, и щедро.
— Вот с этого бы и начинали! Ну, пошли в дом… Пошли.
— Полста эшкудо, — объявил цену староста.
Начался торг. Были последовательно упомянуты черти, шайтаны, демоны, инкубы с суккубами и ифриты с ифритками. Упрямый староста так и не снизил цену. В конце концов мавры плюнули и отслюнявили деньги.
Пересчитав серебро, староста объяснил, где искать Жоакина.
— Еще пару монет, уважаемые, — понизил он голос, — и я вам поведаю, кто тут интересовался вашим Жоакином до вас. И даже подскажу, какой корабль наймут эти люди.
Олег Иваныч и Гриша спали на узких рундуках в кормовой каюте «Санта Анны». За стенкой, в каюте капитана, похрапывал сеньор Жоакин Марейра душ Сантуш. Ветер раздувал паруса. Бушприт каравеллы вспенивал темные зеленые волны.
Олегу Иванычу опять снился Новгород. Будто идут они по Прусской улице под руку с Софьей. Позади — целый выводок детей, их детей. Идут в церковь Михаила Архангела, вот уже почти подошли. А небо такое чистое, высокое, голубое. И колокола: бомм-бомм, бомм-бомм. На колокольне — пономарь Меркуш наяривает. А внизу — батюшки, на паперти стоит на коленях сам Иван, Великий князь Московский. Стоит в одежде богатой да в руках шапку держит. И строго так смотрит, бороду узкую теребя. Подайте, мол, Христа ради, а не подадите, я ваш Новгород в кровищи утоплю! Утоплю! Утоплю! Утоплю! И вороны на деревьях — карр! карр! карр! Развернулась вдруг Софья, сняла с себя ожерелье жемчужное да швырнула в Ивана. Тот и пропал, как и не было! Улетел прямо в небо. А в полете в султана турецкого, Мехмеда, превратился. Плюнул Олег Иваныч, обернулся к Софье. Глядь — а они уж у него дома, в усадебке на Ильинской. И Софья почему-то в джинсах узеньких, рубаха белая на животе узлом, волосы по плечам водопадом. «Иди сюда!» — молвила. Бросился к ней Олег Иваныч, обернулся в окошко — и там, на дворе, Олексаху увидел. Стоит Олексаха в кандалах, смотрит скорбно…
Каравеллу сильно подбросило на волне, и сон прервался. К великой досаде Олега Иваныча. Попытался заснуть снова — так больше ничего хорошего не снилось. То старый пират Селим-бей в ондатровой шапке, то торжественное заседание, посвященное Дню милиции.
