Я разжала пальцы: на моей ладони лежал черный пластмассовый цилиндр. В таком обычно хранят фотопленки. Я торопливо убрала его в сумку и вышла из машины.
— Ты куда? — удивился Андрей. Я не смогла ответить и бросилась к остановке. — Да пошла ты!.. — крикнул он.
«Господи, я это сделала, — билось в мозгу, — я сунула руку в чужой карман и украла… да-да, украла. А он? Он обманул меня, взял мои деньги да еще издевался. Боже мой, боже мой…»
Скрипя тормозами, рядом остановилась машина, только тогда я сообразила, что стою на дороге и отчаянно машу рукой. Дверь открылась.
— Ты куда так торопишься, красивая? — засмеялся водитель.
— Извините, — пролепетала я, устраиваясь рядом с ним.
Теперь свет не горел ни на одной лестничной клетке. Задыхаясь, я бегом поднялась на свой этаж, долго нащупывала ключи и замок, руки противно дрожали. Наконец я оказалась в прихожей, включила свет, заперла дверь на щеколду. Потом, передумав, выключила свет в прихожей и вошла в ванную.
— Господи боже, — прошептала я испуганно, доставая цилиндр из сумки. В нем точно была фотопленка. Я подняла ее над головой, стараясь рассмотреть, что на ней изображено. Двенадцать кадров, мужчины и женщины что-то отмечают. Судя по всему — нормальное застолье.
— Дура несчастная, — покачала я головой, скрутила пленку, убрала в цилиндр и опять повторила, всплеснув руками:
— Дура несчастная… залезла в карман к человеку, чтобы полюбоваться, как кто-то что-то празднует.
Я умылась холодной водой и попыталась рассуждать здраво. Я сама видела, как Андрей заплатил деньги. Большие деньги… нет, огромные. Никакие фотографии таких денег стоить не могут… Почему я пришла к выводу, что деньги он отдал за эту пленку? Что, если он просто возвращал долг, а пленка… пленка сама по себе. «Ладно, хватит гадать», — минут через двадцать решила я, подумала и сунула пленку в стиральную машину. Выпила чаю, не зажигая свет, и отправилась спать.
Андрей позвонил в шесть утра. Я смогла уснуть часа за два до этого и потому долго трясла головой, таращила глаза, вздыхала и только потом сообразила снять трубку.
— Господи боже, кто это? — спросила я, растирая лицо ладонью.
— Верни пленку, сучка, — не здороваясь, прорычал Андрей.
— Что? — не поняла я и тут же вспомнила.
— Пленку, — повторил он. — Верни, тебе же хуже будет.
— Что за идиотские шутки? — вздохнув, спросила я. Так, значит, пленка чего-то стоит, и сумасшедшие деньги он выложил именно за нее. — Шесть утра, и это совсем не смешно, — собрав всю твердость, на которую была способна, заявила я.
