Штаб полка послал запрос подтвердить сбитие «юнкерса». Неожиданно пришел отказ. Моряки мотивировали его тем, что и они вели интенсивный огонь с катеров по группе бомбардировщиков. Кроме того, подобрали на воде парашютистов. Я не расстроился. Считал, что не так важно было, кому записан сбитый «юнкере». Главное, что этот стервятник не будет больше сбрасывать бомбы на наши войска, на города и села.
Вечером в полк вернулся один из водителей батальона аэродромного обслуживания. Он приехал прямо из Березовки. Шофер рассказал, как на второй день после нашего отлета в Тузлы, в село, где размещался штаб и столовая батальона, ворвались фашистские мотоциклисты. Они из пулеметов и автоматов расстреляли официанток, поваров и работниц штаба. Зверство поразило всех нас, отдалось болью в сердце. Мы хорошо знали этих работящих и скромных девушек. Летчики, выслушав сообщение, долго не могли прийти в себя, стояли как вкопанные.
– Встречу мотоциклистов, беспощадно буду их расстреливать, – сказал кто-то, выражая мысли всех нас. Селиверстов поднял глаза от земли:
– Жалко девчат. Только вчера они в вещевом складе обменяли мне обгоревшие сапоги и реглан. Фашисты – это дикие звери и никакой пощады им не должно быть. Их надо уничтожать, как бешеных собак!
А обстановка осложнялась с каждым часом. Наступающие войска противника с запада и севера надвигались на Одессу и Николаев. Они оттесняли наши ослабленные части к Днепру и прижимали их к Черному морю. Но пока железные дороги на восток не были перерезаны. По ним днем и ночью шли эшелоны на запад с людьми, с оборудованием. По шоссейкам двигались потоки беженцев.
Угрожающая обстановка на южном крыле фронта заставила перебазироваться еще восточнее. Оставив Тузлы, полк перелетел на полевую площадку между Николаевом и Херсоном, в Копани. В эти дни наша часть, как и вся истребительная авиация в Причерноморье, действовала в интересах наземных войск, наносила штурмовые удары, помогая стрелковым соединениям удерживать оборону.
Мне в паре с Лукашевичем, а чаще одному, приходилось вылетать на разведку войск противника. Маршрут и временной график полета установил штаб дивизии. Они были постоянны: Одесса, Балта и Первомайск. Не случайно именно в этих направлениях «мессершмитты» начали активно охотиться за разведчиками. Обстановка заставила серьезно задуматься о тактике выполнения заданий.
В очередной раз меня и Лукашевича вызвали на КП. Так летчики стали называть командный пункт полка, размещенный в землянке на границе аэродрома. В нем находились командование полка, офицеры штаба, стояли сейф с секретными бумагами, столы с картами и телефонами.
