Но нельзя же уходить домой с неизрасходованными боеприпасами. Решил пойти на аэродром Яссы и проштурмовать его. Взяли новый курс. Севернее города обнаружил идущих ниже нашей группы пару «мессершмиттов». Пропустил их под себя и тут же спикировал. Я нацелился на ведущего Ме-109. Удар наш был молниеносный и точный. С первой же очереди я расстрелял «мессера». Ведомый со снижением развернулся в западном направлении и стал удирать. Я было пошел вдогон, но, посмотрев в сторону напарников, увидел, что они крутили петли. Присмотрелся, вижу гонятся друг за другом с большими перегрузками. Прекратил преследование, бросился на помощь ведомым. Противника около них не было. Покачиванием своего самолета с крыла на крыло с трудом пристроил их и взял курс на Маяки.
После посадки сразу же подошел к летчикам, спросил:
– Объясните, что случилось? Почему вы крутились как ошалелые?
– Да Довбня пристроился в хвост моего самолета, а я не разглядел, думал, что это «мессер», и крутил петли, – виновато оправдывался Дьяченко.
– Зачем ты стал в хвост самолету Дьяченко и гонялся за ним?
– Старался от него не отстать, а он крутил петли, ну и я тоже.
– Все ясно. Вот только жалко, что из-за вашей кутерьмы упустили второго «месса». А вообще-то молодцы! Устроили карусель, будто в цирке, – пожурил ведомых.
В тот раз не стал ругать молодых летчиков, понимая, что увидев впервые истребители противника, они не смогли здраво разобраться в воздушной обстановке. Каждому мерещился атакующий «мессершмитт». Хорошо, что не стреляли друг в друга. В первом бою многие летчики делают ошибки. В глубине души понимал, что такие уроки сделают их хладнокровнее, заставят осмотрительнее вести себя в будущих боях.
К этому дню я потом не раз мысленно возвращался, анализировал его. Мы еще до войны, по опыту воздушных схваток с японскими летчиками в Монголии, с фашистами в небе Испании, знали: молодежь теряется в первом бою. И все же, по-видимому, не все сделали для того, чтобы первая встреча с противником прошла более или менее успешно. Говоря современными терминами, не моделировали характер летчика, манеру его поведения в настоящем бою. И, наверное, зря. Конечно, реальный бой вскрывает многое. Но познавать себя, готовить к решающей схватке надо задолго до нее. По-видимому, не хватало многого для выполнения незыблемого армейского правила – учить тому, что необходимо на войне. Думается, недостаточно внимания уделяли формированию истинно бойцовских качеств: хладнокровия и осмотрительности, дерзости и разумной оценки обстановки, сметки и инициативы. Мешали ковать эти качества парадность, боязнь даже разумного риска в мирной учебе, зачастую шаблонное представление о будущем бое. Мешала и излишняя самоуверенность в успехе каждого боя, каждого вылета по принципу: «Раз это мы – значит победим!» Это приводило вольно или невольно к недооценке противника, что всегда опасно. Высокие морально-политические качества бойца обязательно должны подкрепляться твердыми военно-техническими навыками, умением владеть собой и техникой, знанием противника.
