Любопытный однажды был случай. Идем по лесу, кричим, палками по деревьям колотим, гоним зверюшек в засаду. Васька слева идет, Петька справа, я посредине. На моем пути куст, большой, весь какой-то закрученный. «Сквозь него продраться не просто, — думаю я. — Да и зачем продираться? Пальтишко на мне и так еле дышит: латка на латке. Лучше я обойду».
А что это там, под кустом? Чьи-то глаза. Напуганные, настороженные. Нагибаюсь, смотрю… Заяц! А чего ты сидишь? Замаскировался или случилось чего? Посмотрим. Трудно до тебя добраться, косой, но я все равно доберусь. Вот я тебя за уши… Уши теплые, нежные. Так что же случилось? А, понятно теперь. Зацепился. Попался задней лапкой в рогатку. Намертво. Гибель тебе, если бы я не глянул под куст. Спокойно. Не дергайся. Не царапайся. Пожалей мою одежонку.
— Васька! Петька! — кричу я товарищам. — Помогите! Тащите меня за ноги!
Вытащили. Обступили, треплют зайчишку за уши, гладят. Спрашивают:
— А что ты с ним будешь делать?
Действительно, что я с ним буду делать? Мне теперь уже жалко, если он попадет к охотникам. «Крестник», считай…
— Отнесу от этого места, — говорю я ребятам, — и отпущу.
— Как сказать, — сомневается Петька, — сейчас подойдут и отнимут. Может, пока спрячем его?
— Как это вдруг отнимут? — возмущается Васька. — Кто зайца поймал? Антон. Значит, Антон и хозяин ему. Что хочет с ним, то и делает.
— Пошли, ребята, — говорю я товарищам. — Наш заяц. И никто не имеет права его отнять.
Едем. Вот и просека. Сейчас мы ее пройдем и свернем на поляну. И вдруг:
— Эй, хлопец! Идитка сюда, давай зайца, это я по нему стрелял.
— Нет, дяденька, — отвечаю охотнику, — по нему не стрелял никто. Он за сук зацепился. Вот ребята свидетели.
— Я тебе дам «свидетели»! — Ругаясь, охотник идет ко мне. — Уши тебе надрать? Говорят тебе, мой.
Я возмущен и обижен. — Если ваш, — говорю, — так ловите. В мгновение ока заяц исчезает в кустах. Вслед гремят ружейные выстрелы. Куда там, его уже нет.
— На чужой каравай рот не разевай, — смеются охотники над своим незадачливым товарищем.
Да, зайчишек в наших лесах было видимо— невидимо. И ягод. И грибов… Где бы я ни был потом, куда бы ни бросала меня судьба военного летчика, прелесть родного края всегда тянула к себе…
Что это там, на горизонте? Никак самолеты? Точно. Направляются к нам. Беру микрофон, информирую летчиков. Иванов отвечает:
— Понял. Вижу.
Многовато фашистов. Даже число девяток намного превышает число наших машин. Надо наращивать силы. Связь выносного командного пункта с аэродромом — прямая, шифром передаю приказ:
