Каждый кипчакский род, каждое колено выкрикивало свои боевые ураны:
– Манатау! Карабура! Аманджул! Уйбас! Дюйт! Ээбуганнам-кайд-шуляйм!..
А новый джихангир, повернув плясавшего белого жеребца, медленно подъехал к юрте Субудай-багатура. Несколько ханов подбежали к нему, ухватили золотой повод, коснулись стремени и терлись бородой о замшевый сапог Бату-хана:
– Умоляем тебя, великий джихангир! Сойди с коня, сядь на трон, который отныне принадлежит тебе! Радуясь твоему избранию, мы устроим торжественный пир! Все ханы и кипчакские султаны хотят поцеловать перед тобой землю и выказать тебе преданность и усердие!
Бату-хан снисходительно улыбнулся и соскочил с коня. Ханы расступились, давая ему дорогу к узорчатому ковру перед золотым троном.
Но молодой воин с белым тюрбаном на длинных черных кудрях, грубо расталкивая ханов, бросился вперед и загородил копьем доступ к трону:
– Назад, Бату-хан! Смотри, что ожидает тебя!
Он с силой метнул копье в середину узорчатого пестрого ковра перед троном, и копье, пробив ткань, исчезло. Воин схватил ковер за край и отвернул его: под ковром зияло черное отверстие глубокого колодца.
Бату-хан, вскрикнув:
– Арапша, за мной! — бросился к юрте Субудай-багатура и исчез за входной занавеской.
– Какие хитрые злодеи, какие желтоухие собаки могли подготовить такую западню? — шептали ханы и теснились к колодцу, стараясь в него заглянуть.
– Субудай-багатур идет! — пронесся гул толпы.
Старый, сгорбившийся полководец на кривых ногах, со скрюченной правой рукой медленно подходил к трону. Вытаращенным неморгающим левым глазом он обвел безмолвную толпу ханов и гостей:
– Два дня я отсутствовал и недосмотрел, как черные ночные мангусы 69 подрыли западню возле стоянки джихангира. Пока я жив, этим ядовитым чудовищам не удастся погубить молодого вождя, назначенного Священным Правителем! Я вырву клещами языки всех, кто готовил ему гибель. Посмотрю, будут ли они так же храбры со мною, как были хитры, готовя западню. Мы не станем медлить. Мы выступаем в поход не завтра, а сегодня, сейчас! Сворачивайте шатры! Седлайте коней! Нукеры, зажигайте костры!
Кряхтя и еще более согнувшись, старый полководец повернулся и медленно заковылял к своей юрте.
Ветер стих, и в неподвижном воздухе над курганом потянулись к небу девять столбов дыма — это расторопные нукеры Субудай-багатура разожгли приготовленные заранее костры, бросая в них сырую солому, извещая все кочевые племена, что начался великий поход на Запад.
