— Этого я тебе не прощу, вот увидишь. Припомню все, что было в последние два-три дня. Пойду приму ванну и лягу в постель. И не утруждай себя, не приходи желать мне спокойной ночи.
— Хорошо, Джеральдина. Как тебе будет угодно.
— Где моя почта? Пришли посылки?
— Спроси у Мэй.
Одним из пассажиров вечернего поезда, прибывшего из Филадельфии в конце февраля 1921 года, был Бинг Локвуд, иными словами Джордж Бингхем Локвуд-младший, высокий стройный молодой человек двадцати двух лет. На нем были светло-коричневая шляпа и длинная енотовая шуба. Шуба была расстегнута, и из-под нее виднелся светло-серый английский костюм. Ноги были обуты в черные ботинки с квадратными носами, перетянутые в подъеме черными союзками. Он вышел из пульмановского вагона и, став на носки, посмотрел поверх толпы сначала в одну сторону, потом в другую. На перроне, по бокам от него, стояли великолепный английский вещевой мешок из свиной кожи и не менее великолепная теннисная сумка, тоже из свиной кожи. И одежда и вещи этого человека отвечали последней моде, принятой у студентов-старшекурсников, но держался он сейчас без свойственной этой породе людей развязности.
— Привет, Джорджи. Погостить домой на субботу? — спросил Айк Венер, заведующий багажным отделением.
— Здравствуйте, мистер Венер. Не видели нашего Генри?
— Нет. Но я, правда, не искал его. И машины вашей не видел. Может, еще приедет.
Венер ушел, и скоро Бинг Локвуд остался на перроне один, все время поглядывая на часы. Прошло пять минут.
— Видно, придется тебе поразмять свои длинные ноги, Джорджи, — сказал подошедший опять Венер. — Или позвонить к тебе домой? Пойду позвоню, если хочешь. А ты пока здесь посмотришь.
— Нет, спасибо, мистер Венер. Пожалуй, пойду пешком.
— Может, что неладно, Джорджи? Дома что-нибудь не в порядке? Надеюсь, матери не стало хуже.
— Все хорошо, спасибо. До свидания, мистер Венер.
Бинг Локвуд прошел два квартала на восток, потом — три квартала на юг и оказался у родительского дома. Отворив дверь, он вошел, оставил вещи, шубу и шляпу в холле и направился в кабинет отца.
— Здравствуй, отец.
Джордж Локвуд отложил вечернюю газету в сторону.
— Здравствуй, сын.
— Ну, вот и я.
— Вижу, что ты. Садись, чего стоишь. Не жди, когда тебе скажут, что делать.
Сын сел на стул и закурил.
— Давно ли перестал носить подтяжки? Или в Принстоне другая теперь мода?
— Неужели ты начнешь нашу беседу с того, что станешь критиковать мою одежду? — проворчал Бинг.
