Утро было опять серое.
Серое, как вчера, как позавчера, как сто дней подряд, как сто лет подряд, как сто веков подряд, серое, каким оно будет всегда.
Дежурные рассказали Терехову, что с мостом все в порядке, что вообще все в порядке, никаких происшествий не случилось, вот только дождь на рассвете отдыхал полчаса.
– Надо же, – удивился Терехов. – Разве он вообще может не капать?
Столовая уже дымила, и тянулся к ней сонный народ. Терехов не решился сразу шагнуть на ее крыльцо, а стоял рядом на досках, вмявшихся в пластилиновую землю, курил и кивал всем и словно бы пересчитывал бойцов своего отряда да отмечал про себя, какое у кого самочувствие. Встали с ним рядом молчаливые парни и тоже курили. От низких намокших домов карабкался вверх, спотыкаясь, дым, и от вида его становилось теплее.
– Дров-то нет, – сказал Уфимцев.
– Разве нет? – спросил Терехов.
– Вон-вон, – заторопился Островский, – сколько елок-палок вокруг растет.
– Да, – кивнул Терехов, – надо будет сегодня дров заготовить. Чтобы надолго… на островную жизнь…
– Слушай, дрова – это ерунда! – сказал Рудик Островский. – Думаешь, я тебе вчера о свадьбе в шутку говорил? Вовсе нет. Я убежденно! Знаешь, как интересно будет. На острове, в наводнение, в штормовую погоду и вдруг свадьба. Вся Сейба празднует… «Нас венчали не в церкви…» А?..
– Пожалуйста, – сказал Терехов, – устраивайте, что хотите.
– Погоди, погоди, чего ты раздражаешься… Это же на самом деле здорово будет! А, ребята? На всю жизнь…
– Ну и хорошо. И устраивайте. Если они этого хотят.
– Терехов, ну чего ты ворчишь! Они этого хотят!
– Скучно после вчерашнего стало, – подумал вслух Терехов, – не хватает чего-то…
– Тумаркинской трубы?
– Слушай, Терехов… – взмолился Островский.
– Я уже сказал. Решайте сами. У нас какое руководство? Коллегиальное или какое?
– Я тебя разве, как руководство…
Терехов хотел сказать ему какие-нибудь несерьезные и ни к чему не обязывающие слова, чтобы отстал, но, повернувшись к Рудику, он увидел Олега и Надю. Они шли по доскам-понтонам и мимо пройти не могли. Рудик притих, словно смутился, и Терехов подумал, что ни Надя, ни Олег ничего о его затее не знают.
– Легки на помине, – выдохнул Островский.
